Смерть в подземке

На ринге тоже кипела драка — не бой, пусть себе и без правил, а беспорядочная, жестокая потасовка, где каждый был за себя и против всех. Пластиковые стулья, на которых между раундами отдыхали бойцы, были мгновенно реквизированы для нужд воюющих сторон и в два счета разнесены в щепки, рефери позорно бежал, потеряв мегафон, часть волос, воротник рубашки и немного крови. Слегка напуганный масштабами собственноручно спровоцированного разрушения Глеб Сиверов набросил на обалдело вертящего головой из стороны в сторону Дугоева халат и почти силой поволок его, слабо сопротивляющегося, едва переставляющего ноги, сквозь беснующуюся толпу туда, где осталась машина. У него было опасение, что на пути этой спасательной миссии может встать все еще жаждущий реванша Паша Молния, но опасался он напрасно: для Молнии нашлась масса других дел. В толпе хватало ухарей, готовых многое отдать за возможность безнаказанно (если не принимать в расчет риск получить сдачи) навесить по сопатке экс-чемпиону России по боям без правил, и теперь, когда такая возможность нежданно-негаданно представилась, люди спешили ее реализовать. Мелькающий в толпе заметный полосатый халат действовал на них, как красная тряпка на быка, и, чтобы избежать серьезных повреждений своего драгоценного организма, экс-чемпиону приходилось работать не покладая рук.

Впрочем, сам Глеб тоже не скучал, прокладывая дорогу напрямик через самую гущу драки и стараясь по мере возможности не дать толпе сбить с ног и растоптать пьяно шатающегося Марата. Через какой-то промежуток времени, показавшийся ему нестерпимо долгим, а на деле вряд ли составлявший больше тридцати секунд, к ним присоединился Ник-Ник — встрепанный, с распухшим ухом, со свежей царапиной на щеке и сбитыми в кровь костяшками пальцев, в порванной куртке и очень сердитый. Чувствовалось, что ему многое хочется сказать как своему воспитаннику, так и его телохранителю, но разговаривать было невозможно, и, отражая наскоки с флангов, которые здесь, на периферии драки, были редкими и достаточно вялыми, они без дальнейших приключений добрались до пикапа Ник-Ника.

Затолкав вяло отругивающегося чемпиона на заднее сиденье, Глеб уже собирался нырнуть следом, чтобы покинуть превратившийся в поле битвы ангар до прибытия полиции, как вдруг, оглянувшись напоследок, заметил нагло стоящий поодаль «форд-фокус» белого цвета с до боли знакомыми номерами. «Совсем страх потеряли, сволочи», — подумал он и захлопнул дверцу, в которую только что собирался залезть.

Безродный немедленно выставил голову в окошко.

— Ты чего? — спросил он, благо тут, в стороне от эпицентра сражения, можно было с грехом пополам слышать друг друга.

— Езжайте, — сказал Глеб, как лошадь, похлопывая пикап по пыльному борту. — У меня здесь еще дела. Доберусь своим ходом.

— Оторвут тебе башку, — предупредил Ник-Ник. — Впрочем, тебе виднее, башка-то твоя. — Он помолчал, а потом добавил: — Спасибо.

— Спасибо не булькает, — не спеша выходить из образа, сообщил Сиверов и опять хлопнул ладонью по пыльному холодному железу. — Пошел!

Пикап завелся, бархатно рыкнул двигателем и укатил. Глеб обернулся и неторопливой походкой направился к белому «форду». Фары машины вдруг зажглись, резанув по глазам нестерпимо ярким светом. Сиверов прикрыл глаза ладонью, только теперь обнаружив, что в драке потерял очки, но не остановился. Фары погасли так же неожиданно, как включились, обе передние дверцы «фокуса» почти синхронно распахнулись, и оттуда выбрались два субъекта в одинаковых темных костюмах. «Двое из ларца, одинаковы с лица», — подумал Глеб, но, приглядевшись, понял, что первое впечатление на этот раз оказалось обманчивым. Ребята действительно были почти одного роста и примерно одинаковой комплекции, с крутыми плечами и широкими мускулистыми загривками, одинаково одетые и с одинаково бесстрастными лицами, выдававшими в них профессионалов. Тот, что стоял слева от машины, пока не шевелился, здорово смахивал на манекен из витрины дорогого бутика; тот, что справа, выглядел намного человечнее, поскольку один глаз у него заплыл, галстук отсутствовал, а на пиджаке не хватало двух пуговиц и был с мясом вырван нагрудный карман. Глеб заметил, что напарник время от времени бросает в его сторону короткие осуждающие взгляды, явно считая участие коллеги во всеобщем увеселении неспровоцированным, а следовательно, излишним и предосудительным.

Глеб рефлекторно потянулся к левой подмышке и бессильно уронил руку: пистолет вместе с курткой остался в машине Ник-Ника, которая сейчас была уже далеко. У него разом заныли все места, до которых сумели дотянуться охранники и наиболее резвые добровольцы из публики.

— Ловко проделано, — первым нарушил молчание гражданин с подбитым глазом.

— Рад, что вам понравилось, — осторожно сказал Глеб, решив, что «включить пингвина» можно и позже, когда подвернется более серьезный повод.

— Садитесь в машину, Глеб Петрович, — сказал второй, снова бросив на напарника косой, полный сочувственного осуждения взгляд. — Нужно поговорить.