Смерть в подземке

Это была правда, и его самого она касалась в первую очередь: необъяснимая тревога все не проходила, и это означало, что что-то по-прежнему не так, и чем дальше, тем сильнее.

Глава 20

Невзирая на поздний (или, наоборот, ранний, в зависимости от того, с какой стороны посмотреть) час, в просторном гараже загородного дома Андрея Викторовича Вышегородцева было непривычно людно. Судя по некоторым признакам — валяющимся на краю редко используемой осмотровой ямы обломкам бетона, громоздящейся рядом куче земли с торчащими из нее лопатами и портативной бетономешалке, что гудела, громыхала и чавкала в метре от ямы, — присутствующие занимались здесь какими-то строительными работами. С учетом того, что время давно перевалило за полночь, а «строители» щеголяли в запачканных землей и цементом деловых костюмах и белоснежных рубашках, выглядело все это до оторопи странно, чтобы не сказать дико.

Вот именно, дико. Стоя в три часа ночи в одной пижаме посреди собственного гаража, Андрей Викторович то и дело ловил себя на ощущении, что еще не проснулся. Босые ноги мерзли на бетонном полу, скованные за спиной стальными наручниками руки затекли и потеряли чувствительность, разбитый рот распух и напоминал о себе ноющей болью, но все это казалось просто элементами цветного, предельно реалистичного, но тем не менее бредового ночного кошмара. Хотелось во всю глотку выкрикнуть сакраментальное: «Этого не может быть, потому что не может быть никогда!» — но он благоразумно помалкивал: населяющие этот кошмар персонажи, даром что во сне, дрались чертовски больно.

Главный из этих монстров, которых Андрей Викторович еще пару часов назад считал своими телохранителями, своей, черт ее дери, доблестной личной гвардией, сидел в легком пластиковом кресле в метре от работающей бетономешалки. Его голову украшала чистая марлевая повязка, умытое лицо было бледным и осунувшимся. Глаза лихорадочно блестели; под надетой внакидку, как кавказская бурка, легкой спортивной курткой виднелась перебинтованная грудь, к которой была накрепко примотана взятая в пластиковый лубок перебитая рука. Помимо куртки, на нем были чистые джинсы и простые белые кроссовки. Он непрерывно курил, словно торопясь наверстать все, что упустил, пока боролся за здоровый образ жизни, и стоявший за его левым плечом охранник, не дожидаясь команды, подавал ему уже зажженную и раскуренную сигарету всякий раз, когда кончалась предыдущая. Именно этот восставший из безымянной могилы мертвец придавал картине, и без того бредовой, окончательно сюрреалистический вид.

Впрочем, умом Андрей Викторович отлично понимал, что чем дольше он утешает себя сказочками про привидевшийся спьяну бредовый кошмар, тем меньше у него шансов проснуться. Все это следовало как можно быстрее прекратить, а уж потом, если понадобится, разбираться, что из событий этой ночи было наяву, а что во сне.

— А ну, хватит! — громко произнес он, стараясь, чтобы голос звучал как можно более твердо и властно. — Немедленно снимите с меня наручники и объясните, какого дьявола все это означает!

Один или два человека отреагировали на эту речь косыми вороватыми взглядами, остальные вели себя так, словно ничего не слышали. На ход событий выступление Андрея Викторовича никоим образом не повлияло: из осмотровой ямы по-прежнему летела выбрасываемая лопатой земля, бетономешалка продолжала вращаться, и стоявший подле нее охранник деловито подбрасывал в напоминающее дуло старинной пушки коническое жерло песок и гравий. Другой, подойдя, вылил туда же ведро воды, а потом, отлепив от нижней губы, отправил следом окурок. Стрельцову подали очередную сигарету; подошедший Черемис что-то негромко ему сказал, Стрельцов кивнул, и оба засмеялись.

— Смейтесь, смейтесь! — крикнул им Андрей Викторович. — Вам недолго осталось скалиться, козлы! Особенно тебе, обезьянья харя! — добавил он, обращаясь персонально к Черемису. — Пока что ты просто уволен, а если живо не снимешь с меня наручники, сдохнешь, как собака, с пулей в брюхе!

Стрельцов вполголоса обронил короткую команду. Черемис, трусливо избегая взгляда Андрея Викторовича, крикнул двоим охранникам, которые только что принесли откуда-то и поставили на бетонный пол продолговатый железный ящик защитного цвета, похожий на те, в каких транспортируют некоторые виды боеприпасов:

— Залепите ему пасть!

— Я тебе ее землей залеплю, макака марийская! — успел крикнуть Вышегородцев, прежде чем один из охранников коротким движением наклеил ему на разбитые губы кусок широкого скотча.

Вышегородцев зарычал от боли и ярости и, выйдя из ступора, попытался боднуть его головой. Охранник легко уклонился и в свою очередь коротко и резко, без замаха, ударил своего хозяина и благодетеля кулаком под дых. Сложившись пополам, Андрей Викторович упал на колени. Черемис махнул рукой, и кто-то выключил бетономешалку.