Смерть в подземке

Он действительно недурно представлял себе, как это могло выглядеть. Вечер, пустой офис, а может быть, городская квартира или загородный дом — неважно: место действия, интерьер, равно как и количество торчащих вдоль охраняемого периметра вооруженных секьюрити, тут значения не имеют. Чувствующий себя в полной безопасности преуспевающий бизнесмен, уставший после трудового дня или, наоборот, бодрый в предвкушении веселой ночки, входит в темное помещение и щелкает выключателем. Свет почему-то не загорается, а вместо него в темноте вдруг начинает негромко звучать незнакомый мужской голос — чуть хрипловатый, спокойный, уверенный в себе и в том, что говорит. Бежать бесполезно — пуля летит быстрее, — да и незваный гость, чтоб ему провалиться, рассказывает занимательные, любопытные вещи, во многом вторя тайным мыслям и опасениям собеседника. Его утверждения, которые при иных обстоятельствах показались бы клеветой или обычным бредом, сейчас, в темноте, будят в душе слушателя живой отклик, и тот уже готов поверить ночному гостю. Потому что, согласитесь, умный человек не полезет ночью в чужой, надежно охраняемый дом только затем, чтобы нести ересь, а дураку сюда нипочем не забраться…

Глеб умел быть убедительным, причем настолько, что иногда это напоминало гипноз. На самом деле никаким гипнозом он не владел, а просто умел видеть оппонента насквозь, в два счета находил его уязвимые места и расчетливо и точно бил по болевым точкам. Этим искусством владеют многие, но лишь очень немногим дано умение заставить незнакомого, враждебно настроенного человека слушать себя. Сиверов справлялся с этим играючи, причем далеко не всегда для привлечения внимания собеседника ему приходилось целиться в того из пистолета. Наверное, он мог бы блестяще преподавать психологию и зашибать сумасшедшие деньги на ниве психоанализа, но менять что-либо ему было уже поздно, да и вряд ли Глеб по-настоящему этого хотел: верно, помер бы со скуки, выслушивая излияния клиентов. А кое-кого из них, вполне вероятно, и пришил бы по старой памяти — просто так, чтоб не мучились сами и не мучили других…

— Не надо так на меня смотреть, — прервал размышления Федора Филипповича Сиверов. — Что тут представлять, все просто, как блин. Поневоле задумаешься, когда к тебе в кабинет вламывается абсолютно незнакомый тип, которому тут решительно нечего делать, выкладывает всю твою подноготную и намекает, что своей информированностью обязан необдуманным действиям твоего партнера, который наследил кругом, как корова в валенках, и поставил весь бизнес на грань уничтожения из-за своей болезненной приверженности к силовым методам решения деловых вопросов.

— А как ты узнал, где похоронен этот… Палыч?

— Да как же я мог это узнать? Это Вышегородцев сам как-то разнюхал, и всю эту фантасмагорию с раскрытой могилой тоже он придумал. Я же не маньяк!

— Ну-ну. — Похрустев оберткой, Федор Филиппович бросил в рот мятный леденец, хлебнул чаю и пару раз причмокнул. Он был одет в поношенные джинсы и байковую, красную в черную клетку, рубаху, под которой виднелась застиранная полушерстяная тельняшка. Этот затрапезный наряд делал его похожим на рядового пенсионера, какого-нибудь отставного бухгалтера или прораба, но это был как раз тот случай, когда внешность беззастенчиво лжет. — Не маньяк… А зачем тогда ввязался в эту, как ты ее называешь, фантасмагорию? Мог бы поставить жесткое условие и сделать все в своем фирменном стиле — быстро, аккуратно, без дурацких электронных писем, угонов чужих машин, беготни и мистики…

— Охота была лишний раз мараться, — хладнокровно заявил Слепой. — И потом, все было сделано чисто. Письмо я удалил сразу после отправки, корзину очистил, машину не угнал, а реквизировал в силу оперативной необходимости, и на переживания ее владельца мне, простите, глубоко начхать. Кроме того, мне хотелось посмотреть, на что способен господин Вышегородцев, как далеко он готов зайти.

— Посмотрел? Ох, гляди, Глеб Петрович! Сдается мне, ты играешь в прятки с собственной совестью. Мало кругом упырей, так ты их нарочно создаешь, чтоб было кого со вкусом и с пользой для общества шлепнуть!

— Я его не создал, а просто прояснил, — возразил Сиверов, — вывел на чистую воду. И вовсе не затем, чтобы, как вы изволили выразиться, шлепнуть. Шлепнуть его я мог бы и без этого, и совесть бы меня не мучила — ну не верю я, простите, что наказание в виде лишения свободы может кого-то наставить на путь истинный! Зато, если мы или наши новые друзья из Интерпола захотим его о чем-то расспросить, этот эпизод станет неплохим козырем. Любой разговорится, когда ему предъявят живого свидетеля совершенного им убийства. Да еще какого! Обдуманного, спланированного, с особой жестокостью… Пальчики оближешь!

— Что ж, — сказал слегка помрачневший при упоминании Интерпола генерал, — констатирую, что в общем и целом выпутался ты довольно ловко.