Смерть оловянных солдатиков

И придется ответить. За себя самого. Перед самим собой. И принять решение. Единственно верное. И выбить слабое звено. Выбить – себя. Чтобы оборвать все вопросы. И эта слабость, эта попытка сговориться с собственной совестью выйдет боком. Ему – потому что придется самого себя приговорить и привести в исполнение. И выйдет боком тысячам жертв, которых будут убивать боевики. Теперь. И потом. Потому что долго и тщательно создаваемая схема рассыплется. И не станет Галиба. И прекратятся междоусобные войны, ежемесячно уносящие жизни десятков террористов. И сойдет на нет кровная месть, которую нужно постоянно подогревать и поддерживать. И никто не станет отстреливать и взрывать главарей бандформирований. И все эти выжившие боевики продолжат свое дело. Продолжат убивать. И счет жертв пойдет на тысячи, потому что он пожалел десятки.

Такая печальная арифметика… За которую ответствен один человек. Тот, что хотел быть добрым за чужой счет. За счет будущих жертв.

Такая правда. Неудобная и жестокая. Ибо сегодняшняя слабость всегда оборачивается завтрашним злом! А жалость – жестокостью.

Почему? Потому, что благими намерениями вымощена дорога в ад!

В ад!

* * *

Беседа была с глазу на глаз. Без свидетелей. Без фиксации. Без имен.

– Этот Галиб, кто он? Откуда?

– Неизвестно. Его лица никто не видел. Его голоса никто не слышал. Рассказывают про него разное, но фактического материала нет. Одно можно сказать точно – за очень короткое время он смог сколотить небольшую армию. На сегодня это, пожалуй, самая боеспособная группировка. Спаянная железной дисциплиной. Его методы…

– Что за методы?

– Жесткие. Очень. Если боевик что-то не услышал или услышал не так, он отрезает ему ухо. Если что-то не заметил – вырывает глаз.

– Однако! И от него не разбегаются?

– Нет. Наоборот, к нему идут. Он щедро платит. И потом Восток любит силу. Галиб ее удачно демонстрирует. Одной рукой он карает, другой – милует. Под него легло уже несколько мелких группировок. Боюсь, скоро он начнет влиять на расклад сил в Регионе.

– Откуда у него деньги?

– Говорят, наехал на один из европейских банков, припугнул взрывами, и те отстегнули ему кругленькую сумму. Речь идет о десятках миллионов долларов.

– Интересно, очень интересно. Новая фигура на доске? Пешка, рвущаяся в ферзи?

– Уже не пешка. После больницы уже не пешка.

– Надо к нему присмотреться. И с ним подружиться. Новые лошадки иногда очень шустро бегают. И могут неожиданно обскакать опытных рысаков. Соберите о нем дополнительную информацию. Кто он, откуда, кто за ним стоит, чего он добивается. Ну и привычки, слабости, пороки, окружение… Как обычно. Организуйте встречу с нашими людьми. Пусть поговорят, присмотрятся, примерятся. Новые фигуры это всегда новые возможности. И новые решения, которых нам так не хватает.

* * *

Журналист был из Америки. Переводчик – местный.

– Мне нужно встретиться с Галибом, – сказал журналист на английском.

– Он хочет Галиба, – перевел переводчик.

– А он кто?

– Вас спрашивают, кто вы такой?

– Я? Известный репортер. Я работал с «Си-эн-эн», «Нью-Йорк таймс», «Дейли ньюс»… Я брал интервью у президентов Соединенных Штатов Америки и у голливудсих звезд. Таких, как Брюс Ли, Шварценеггер…

– Похоже, он крутой мэн, – удивился переводчик. – Он Шварценеггера видел! Как нас с тобой.

– Мне нужен Галиб. Я хочу взять у него интервью для американских каналов. Его увидит и узнает вся Америка.

– Он Галиба американцам по телеку показать хочет.

– Скажи ему, что Галибу не нужна его Америка. Что он воин и не любит янки.

– Галибу тьфу на твои Штаты! – радостно сообщил переводчик. – И на твоего президента – тьфу! Галиб круче вашего президента! – Это он уже добавил от себя.

Журналист забеспокоился.

– Вы не поняли. Мне есть, что передать Галибу. Это важно для него… Если вы поможете, я заплачу. Я могу хорошо платить.

– Он нам баксы обещает. За встречу.

Ну это другое дело. Баксы они везде – баксы. Универсальная договорная валюта.

– Я передам людям Галиба вашу просьбу. А они передадут ее Галибу. Только они не захотят просто так.

Переводчик перевел по-своему, но близко по смыслу.

– Считай, мы договорились. Если жадиться не будешь. Ты платишь нам, мы – им, они передают Галибу. И всё будет, как надо! Как тебе надо! Согласен?

– Yes!

– Он согласен.

– Как его зовут?

– Как тебя кличут?

– Можете звать меня Гарри Браун.

– О’кей, мистер Браун! Всё будет хорошо, мистер Браун!

Предложение по цепочке заинтересованных лиц слили Галибу. Галиб услышал и… передал его дальше. Передал Посреднику. Между собой. И человеком, от которого зависел, но никогда не видел, не встречался, не разговаривал.

– Как, говоришь, зовут того американца?

– Гарри Браун.

Никакого Гарри Брауна ни в каких «Си-эн-эн» никогда не было. Никаких интервью у президентов Соединенных Штатов он не брал. И у голливудских звезд тоже. И со Шварценеггером за ручку не здоровался. То есть этот журналист был самозванец. Чем был… интересен. Очень!

– «Дайте добро на встречу…»

– «Галиб согласен принять американского журналиста…»

– Слышь, мистер… Мы уговорили Галиба, так что гони свои зеленые, как обещал…