Смерть на фуникулере

– Вот и я – имею наряды, чтобы выйти, но так ли часто я выхожу, как следовало бы? Это большой вопрос. Моя подруга миссис Шеффилд куда угодно меняет наряд – к дантисту, в булочную, на коктейль-вечеринку. Но что касается меня, то я, можно сказать, не успеваю насладиться всем тем, что имею, в должной мере. Знаю, вы хотели бы уличить меня в чём-то таком, ну, назовём это глупостью, но нет, я и не подумаю жаловаться. Даже если сломаю руки и ноги, всё равно я сделаю так, что подругам будет не в чем меня упрекнуть. Жаловаться? Это не про меня. Пироги у меня отменные, и замечу, что все это прекрасно знают, что бы Молли Хендерсон там ни говорила. Её слова о моём пироге в прошлый День благодарения просто верх наглой клеветы! Кроме того, в моём доме всегда пахнет цветами, Ричард всегда сыт и доволен, а улыбка на его лице всегда искренняя, а не какая-то, знаете, ну, такая, фальшивая. Вот как у мужа моей приятельницы Зои Фишер (хотя у него на самом деле зубные протезы не вполне удачно подобраны, потому кажется, что он как-то неестественно улыбается). Вот если бы мой Ричард стал президентом – а я уверена, что он неплохо бы смотрелся в Белом доме, во всяком случае, не хуже Трумэна уж точно, пиджаки и очки ему всегда шли, – так вот, помяните моё слово, я была бы идеальной первой леди, потому как задавала бы хороший тон всей стране – как-никак я собаку на этом съела, – и тогда бы молодые девушки (ну и те, что постарше) смотрели на меня и брали с меня пример. Но это тяжкий-тяжкий труд. Да, поддерживать мир нисколько не легче, чем его строить.

Жоржетта всё это слушала и снисходительно качала головой:

– Нет, вы точно не мочились на грибок. А меж тем моча – лучшее средство от всех болячек. Я так множество раз спасала жизнь Антуану. То пальцы прищемит, то медуза его ужалит. Сам он и в двенадцать мог заявиться со двора в мокрых шортах, но в момент, когда это действительно требовалось, у него ничего не выходило. Благо я на эту команду натренирована с детства. Только знайте, милочка, что не все американки разделяют ваши взгляды. Я, разумеется, говорю о мисс Бёрч. Сама мысль о браке доставляет ей те же ощущения, что и вагон третьего класса, пахнущий носками школьников и летящий в пропасть.

– Ну нет, нет, мисс Бёрч – совершенно другое дело! Её никак нельзя сравнивать с кем-то. Да, возможно, кое- какие наши взгляды – на брак, например, – в чём-то разнятся, но знаете что, мы с ней обе лишены предрассудков и обе считаем, что в мире хватит места для всех мнений. Мисс Бёрч вообще удивительная. Мне до сих пор не верится: такая молодая, а известна и независима, как сама Америка!

– Пф-ф… Как будто до неё никого не было. Вспомните юных лётчиц, танцовщиц, суфражисток. А Клеопатра, в двадцать один навербовавшая себе войско? А Мата Хари? А с деньгами мадемуазель Бёрч я бы и сейчас привлекала мальчишек… – Мадам Фабьен поперхнулась, откашлялась. – Хотя в её возрасте я другим брала. Я была полна энергии, выживала с сыном у разбитого корыта, а если и этого вам недостаточно, чтобы мной восхищаться, то решающим аргументом всегда была и будет моя великолепная грудь. Взгляните…

Адам Карлсен поспешил уйти под воду, где пробыл около пары минут. После всплытия он услышал:

– …да, похоже на снимки мисс Бёрч. Интересно, что они здесь делают?

– Вероятно, у неё тут выставка.

– Они мокрые. Видимо, сушатся… Ой!

– Что там?

– Нет-нет, ничего…

– Да на вас лица нет.

– Просто тут… мисс Бёрч… голая… – миссис Палмер задёргала руками и вернулась к пасьянсу.

– Так и знала. Бесстыжая девка, – от возбуждения Жоржетта порозовела. – Так бесцеремонно демонстрировать свои прелести. И куда только катится ваша Америка?

Карлсен предпринял последнюю попытку погружения, но и она оказалась тщетной. Норвежца хватило на три с половиной минуты.

Треск сорок не смолкал:

– …То, что творилось у вас в Лудёне[31], к примеру! Бесстыдство матери-настоятельницы привело к тому, что идейно неугодного человека просто сожгли на костре…

– Да одного взгляда на вашу Мэй Уэст[32] будет достаточно, чтобы понять, какие идеалы у этой нынешней вашей Америки…

– Потому Америка и стала великой – она принимала свежие идеи, а не избавлялась от инакомыслящих…

– Думаю, коренные жители Америки начистили бы вам физиономию в знак несогласия…

– Да, мы долго шли к идеальному миру, и, разумеется, ещё не всё гладко, как хотелось бы, но мы уже добились так многого…

– Нельзя построить счастье на чьих-то трупах…

– Всё, довольно! – Карлсен выпрыгнул из воды.

Женщины замерли.

– Я больше этого не вынесу!

– Чего? – хором спросили дамы.

Карлсен взмахнул рукой, обводя дам и пространство, занимаемое ими:

– Этого!

Он надел халат, собрал фотографии, бубня раздражённо:

– Тут быстрее лето наступит, чем тишина.

На женских лицах царило недоумение.

Первой не стерпела Жоржетта, она прокомментировала:

– Мой муж был точно таким же неврастеником.

Адам поменял очки, сунул ноги в пляжные шлёпанцы и окинул женщин мрачным взглядом.