Смерть и немного любви

— Еще какая. Когда ты на работе, я к тебе без зазрения совести хожу и требую начальственным тоном, чтобы ты мне давала советы. А так я вроде бедного родственника, стою на пороге с протянутой рукой и клянчу хлебушка. Мне неудобно.

— Перестань, — рассердилась она. — Что ты выдумываешь! Ты и без моих советов все знаешь. Ты загсы запросил?

— Угу. Знаешь, куда они меня послали?

— Догадываюсь. А что они предлагают взамен?

— Списки всех, кто подал заявление, и тех, кто зарегистрировался. Это у них в компьютере есть. А сличать сами будем.

— Ну и ладно, — обрадовалась Настя. — Так даже проще.

— Чего проще-то? — хмуро буркнул Коротков. — Ты представляешь, какой длины эти списки за три года?

— Без разницы, хоть в десять тысяч миль. Только скажи, чтобы вместе с распечатками дали дискету. Я дома на своем компьютере все обработаю. Программу написать — полчаса, а машина сама выдаст все фамилии, которые есть в одном списке и отсутствуют в другом.

— Аська, ты — голова! — обрадовался Коротков. — А говоришь, что я без твоих советов справлюсь. Куда мне. Кстати, ты обещала объяснить, зачем тебе эти сведения. Чего-нибудь придумала залихватское?

— Не знаю, Юрик, может, это очередной бред получится, но мне показалось, что если мы имеем дело с больной психикой, то это может оказаться женщина, у которой внезапно расстроилась свадьба и она на этой почве сдвинулась. Ненавидит всех невест. Пишет им мерзкие письма. Болезнь прогрессирует, вот и до убийства дело дошло.

Она снова встретилась с Антоном, и они отправились объезжать очередные жертвы любителя эпистолярного жанра. Часть женщин письма сохранили, и все они были как две капли воды похожи на те, которые они уже видели.

— Знаете, я была уверена, что это письмо написал мой сын, — сказала одна из женщин. — Я видела, он был против, чтобы я выходила замуж.

— Почему? Ему не нравился ваш жених?

— Да нет, просто он сильно привязан к отцу и все надеется, что мы снова сойдемся.

— Но вы у сына спрашивали?

— Нет. Я не стала выяснять отношения с ним, мужества не хватило. Сделала вид, что ничего не случилось. А сейчас думаю, может, не надо было мне замуж выходить. Сын совсем замкнулся, со мной почти не разговаривает, а в присутствии мужа вообще молчит. Не любит он его. Да и я к нему строже стала, была уверена, что письмо он написал… В общем, мужа приобрела, а сына, кажется, потеряла.

Она тихонько заплакала.

— Пятнадцать лет, возраст трудный, сами знаете. Не надо мне было…

— Теперь все разъяснилось, — сказала Настя. — Теперь вы знаете, что это не он написал письмо. Может быть, вы сумеете восстановить отношения, если постараетесь. Ведь мальчик оказался лучше, чем вы думали.

— Нет, — женщина вытерла слезы. — Уже ничего не поправить. Он так отдалился от меня, стал совсем чужой. Все из-за этого письма проклятого.

Настя долго не могла успокоиться после этого разговора. Уже поздно вечером, возвращаясь домой, она снова вспомнила несчастную женщину, у которой испортились отношения с пятнадцатилетним сыном.

— Все-таки до чего же мерзкий нрав должен быть у человека, который это делает, — сказала она Антону. — Ведь судьбы людям калечит. Неужели ему их не жалко?

— А вы обратили внимание, что у каждого есть свой скелет в шкафу? — заметил Антон, не отрывая взгляд от дороги. — Ведь ни одна из девятнадцати не заявила в милицию, ни одна не удивилась. У каждой было что-то в прошлом или в настоящем, что позволяло ей думать, будто она знает автора письма. Прелестный социологический эксперимент получился, правда? Девятнадцать случайных попаданий — и ни одной без греха.

— Да что вы, Антон, как же можно так рассуждать, — удивилась Настя. — А эта женщина с сыном? У нее-то какой грех? Она в чем виновата?

— В чем виновата? В том, что наплевала на сына. Она же видела, что он против ее замужества, что он не любит ее будущего мужа. И даже когда она получила письмо и подумала, что это мальчик решился на отчаянный шаг, и то не остановилась. Сделала по-своему. А теперь локти кусает, что сына потеряла. Раньше надо было думать, кто для нее важнее — сын или муж.

— Не знаю, Антон, — задумчиво проговорила Настя. — Мне их всех жалко. Ужасно жалко. А эту женщину — особенно.

— Да бросьте вы, Настя, что вы их жалеете! Живы, здоровы, потолок не обвалился, имущество в пожаре не сгорело. А что отношения после письма испортились — так они сами виноваты. Не грешили бы, не обманывали, не изменяли, дорожили детьми и родителями — так пошли бы в милицию и заявили. И проблем бы не было.

— Вы думаете? — с сомнением переспросила она.

— Уверен. Знаете, из-за чего у людей все неприятности? Из-за того, что они скрывают свои тайны. А тайны появляются от греха, от неправильных поступков.

— Ну, в общем, логично, — засмеялась Настя. — А у вас у самого нет тайн?

— Ни одной, я весь как на ладони. А у вас?

Настя расхохоталась.

— Вы знаете, я только сейчас сообразила, что оказалась единственной, кто отнес письмо следователю. Правда, по другим мотивам, но все-таки… Так что будем считать, что и у меня тайн нет.

* * *