Смех Циклопа

В луче одного прожектора медленно разворачивается огромный портрет Дариуса.

Первым перед публикой предстает Стефан Крауз в роли конферансье. Зал встречает его аплодисментами. Он ждет, пока они стихнут.

– Впервые увидев Дариуса, я сказал ему: «Рассмешите меня, у вас три минуты». Я включил хронометр. Ровно через пятьдесят шесть целых две десятых секунды он заставил меня задохнуться от хохота. Его больше нет, но его магия жива. Прошло двадцать лет, и я не боюсь сказать, что Дариус по-прежнему меня смешит. Еще долгие века он продолжит смешить миллионы людей.

Зал аплодирует.

– Дариус бессмертен. Он навечно останется в наших сердцах. Я хорошо его знал и могу вам сказать, что за личиной потешного клоуна скрывался необыкновенный человек: высококультурный, невероятно щедрый, беспримерно отважный. Потому, наверное, его и нарекли не просто Циклопом, а Дариусом Великим.

Буря оваций.

Стефан Крауз объявляет программу представления и зачитывает список комиков, которые, нарядившись по примеру Дариуса в розовых клоунов, исполнят его скетчи.

Звучит музыка, раздвигается занавес, Феликс Четтэм в сопровождении десятка девушек, розовых клоунесс, заводит первый скетч, подражая голосу мастера:

– Приветствую, друзья мои, я – призрак Дариуса, вселившийся в Феликса, ух, как мне приятно, что по случаю моей смерти вы собрались в еще большем числе, чем на мои спектакли…

Зал реагирует одобрительно.

Клоуны за кулисами облегченно переводят дух. Первый парашютист прыгнул удачно. Зал смеется, начало положено. Остальным будет легче.

– Терпеть не могу пародистов. Они воруют голоса, – говорит юмористка в клоунском наряде. – Они – хамелеоны, у них нет собственной окраски, вот они и заимствуют чужую.

– Мне Феликс Четтэм вообще не кажется смешным.

– Вы только его послушайте, он возомнил себя новым Дариусом!

Юмористы презрительно посмеиваются. Лукреция удивлена их недоброжелательности.

– Я вам говорил, комики – злобный народец, – шепчет Исидор.

– Во всех профессиях об отсутствующих коллегах принято говорить гадости. Сами знаете, как у нас в «Геттёр Модерн» перемывают за обедом косточки всем журналистам!

– У комиков еще хуже, безжалостность – их ремесло.

Лукреции Немрод нечего добавить.

– Больше не вижу розового громилу с песьей башкой. Идем?

Они уже готовы улизнуть, но к клоунам пожаловал Стефан Крауз, и они остаются.

– Номер два, скорее, Феликс уже закругляется. Поправьте грим и марш на стартовый рубеж! Встаньте к белой полосе, иначе вас не снимет боковая камера.

– У них расписан порядок выхода, – шепчет Исидор. – Пока дело дойдет до номера девятнадцать, мы успеем придумать, как отсюда смыться.

Клоуны продолжают отпускать комментарии.

– Дариуса готовятся объявить святым, хотя все знают, что он воровал чужие сценки, – ворчит клоун под номером 13.

– Под конец ему даже воровать было лень, его бригада посещала все комические представления и собирала удачные находки. Высший пилотаж.

– Заставить мошенничать в твоих интересах других, – подхватывает номер 15.

Собакоголовый «розовый костюм» возвращается и садится в кресло напротив гримерной.

На сцене выступает со своим скетчем второй номер. Остальные комики наперебой обсуждают его.

– Этот гэг ему не удался, – замечает номер 13.

– А с этим проскочило, – говорит номер 15.

– Теперь он забыл текст! Это все марихуана, если столько курить, совсем память отшибет! – радуется номер 11.

– Публика не отреагировала на его «пережаренного цыпленка». Это был его крупный калибр. Бедняга уже использовал все боеприпасы!

Через несколько минут клоун возвращается к коллегам за кулисы.

– Ну и как вам? – тревожно спрашивает он.

– Шикарно! – заверяет его клоун номер 13.

– Ты их околдовал! Ты можешь вить из них веревки! – подхватывает номер 11.

– Зал был твой с потрохами! – вносит свою лепту номер 15.

– Точно? Вы уверены? У меня в какой-то момент было впечатление, что я недотягиваю…

– Просто ты перфекционист.

Готовится номер 3. Остальные его поддерживают.

– Мы будем держать за тебя кулачки!

Удивительно, каждый думает, наверное, что злословят о ком угодно, только не о нем самом!

Номер 3 ныряет под световой душ прожекторов. Клоун номер 13 провожает его глазами и говорит остальным:

– Если хотите знать мое мнение, Дариуса угробил кокаин. Он стал так им увлекаться, что уже дрожал на сцене. Говоришь с ним, а у него в ноздрях белый порошок!

– Видите? – спрашивает одними губами Лукреция. – Они что-то знают о его смерти!

– Я вижу одно: нам будет нелегко унести отсюда ноги.

– Если его причислят к лику святых, то это будет первый святой-кокаинист, – выпаливает клоун номер 24.

Все хохочут.

– Лично я не встречал таких злобных людей, как Дариус, – делится наблюдением клоун номер 11.

– А до чего алчный! Никогда не ходил в ресторан с кошельком! С ума сойти: жить во дворце и не платить по счету!

– Тот еще был «человек из народа»! Зависимых от него людей он гонял в хвост и в гриву, оскорблял официантов. Чаевые и он – взаимоисключающие понятия.

– И он еще играл сценку об официанте, наказывающем клиентов-скряг!