Смех Циклопа

Тогда он долго ее ласкал, чтобы успокоить. Ласкал и говорил себе: «Она исполнена ярости. Что бы я ни сделал, этого всегда будет мало».

Вообще-то, их первые объятия ему не понравились.

Лукреция начинает шевелиться. Кажется, ей что-то приснилось. Не открывая глаз, она говорит во сне:

– …18 из 20. Ничего, выпутаемся.

– 19, – подхватывает Исидор.

– 18.

Она открывает глаза, видит рядом Исидора и заходится кашлем.

Ей трудно глотать. Он приносит ей воды. Она пьет, приподнимается на локте, горестно вздыхает.

– Не надо было мне мешать, я бы ее прикончила.

– Вас саму едва не прикончили. Вы чуть не погибли из-за нехватки юмора.

Она трет глаза.

– Зачем вы спасли Мари-Анж?

– Вы сами ее спасли, вспомните. Вы ринулись вниз и предотвратили выстрел.

– Я должна была сразиться с ней на равных. Я хотела сама с ней расправиться.

– Она и есть ваша Немезида?[25]

– Очередное ваше мудреное словечко!

– Личный враг, оправдание вашего существования, если вам так больше нравится.

– А кто ваша Немезида?

– Тенардье, жалкое создание.

Лукреция Немрод делает глубокий вдох и все припоминает.

– Вы спасли фотоаппараты и видеокамеры?

– Нет. Я вам говорил, на первом месте у меня всегда живые существа.

Она опять вздыхает.

– Значит, все пошло прахом!

Исидор Каценберг идет за мокрым полотенцем и кладет его ей на лоб.

– Нет, расследование продвигается. Пока вы отвлекались на Мари-Анж, я рылся в кабинете Тадеуша.

– Нашли что-нибудь?

– Ничего. Но мое убеждение окрепло.

– Можно узнать, каково ваше умозаключение, мистер Холмс?

Он достает айфон.

– Пока вы спали, я не сидел сложа руки. Я нашел намеки на буквы BQT на форумах комиков. Возможно, это Blague Qui Tue[26]. Многие профессиональные юмористы верят в это волшебство.

– Вы согласны, что текст из синей шкатулки смертелен?

– Этого я не говорил. Я сказал лишь, что в это верите не вы одна. В инопланетян, допустим, тоже верите не вы одна. То, что многие верят в одну и ту же галиматью…

– Знаю я эти ваши фразочки на все случаи жизни! «Если ошибающихся много, это не значит, что они правы».

Она садится удобнее, подперев спину подушками.

– Так или иначе, наше расследование продолжается. Дальше предстоит выяснить: 1) Кто убил Дариуса? 2)…

– Тадеуш, – спешит с ответом он. – Он унаследовал империю Возняков.

– Он стоял рядом с гримеркой и не мог быть грустным клоуном, он бы не смог войти, пожарный и телохранитель его заметили бы.

– Грустный клоун – один из его людей, переодетый в «розовый костюм».

Зеленые глаза Лукреции Немрод смотрят в его карие глаза.

Пожав плечами, она неожиданно встает, идет в ванную и там запирается.

– Остается небольшое затруднение, – сообщает он, повысив голос.

– Какое? – спрашивает она через дверь, подражая его голосу.

– Люди Тадеуша обязательно нас отыщут.

Она решает применить шампунь с ромашкой, осветляющий волосы и придающий им блеск.

– У вас есть предложения, Исидор?

– Лучшая оборона – нападение. Если я прав и у них есть BQT, мы ее у них похитим. Это их главное оружие, и я, кажется, знаю, где они его прячут.

– Где же?

– У себя во дворце. В «Версале».

97

1600 г.

Франция. Версаль.

В Италии комическая мода того времени носила имя «Комедия дель арте», буквально «театр, где играют актеры»). Ее ввел в XVI веке Анджело Беолько, желавший показать мир селян. Потом жанр развился и обрел самостоятельность.

Пьесы комедии дель арте игрались перед простонародьем на площадях и на рынках, на наскоро сколоченных подмостках, служивших сценами для странствующих трупп. Эффективность комедии дель арте определялась несколькими элементами. Публика знала ее карикатурных персонажей в узнаваемых масках: Панталоне, Лекаря, Капитана, Лакея, хорошенькую влюбленную Изабель и ее служанку Зербинетту. Женские роли исполняли женщины, тогда как раньше это делали загримированные мужчины в париках. Актеры помногу импровизировали, отчего спектакль от раза к разу менялся. Наконец, этот театр зиждился на театральных движениях и на тщательной постановке, требовавшей талантов мима, акробата и жонглера.

Однажды Николо Барбьери, руководитель популярной итальянской труппы, гастролировавшей в Париже, поймал восторженный взгляд ребенка, сказавшего ему потом, что хотел бы играть на сцене. Мальчика звали Жан-Батист Поклен.

Повзрослев, Поклен создал собственную французскую труппу комедии дель арте и взял псевдоним Мольер.

Труппа Мольера сыграла несколько намеренно карикатурных фарсов: «Ревность Барбулье», «Летающий лекарь», «Лекарь поневоле». Но труппа еще не нашла своего стиля и своего зрителя.

В марте 1658 г., гастролируя во Франции, труппа Мольера раскинула свой шатер в Руане. Пришедший на них посмотреть человек поманил их за собой. Он познакомил Мольера со своим братом, самим Пьером Корнелем – знаменитым драматургом.

Знакомство состоялось в доме Корнеля в Руане. Там директор труппы услышал необычайную историю хозяина.

Пьер Корнель был адвокатом, но обожал комический театр. Он написал девять комедий, но славы не добился. Поэтому десятая его пьеса, «Сид», уже была трагедией.