Слепой. Один в темноте

Фарино ушел, распрощавшись с Александром Леонидовичем в свойственной ему шутовской, ернической манере. Вронский остался один. Чтобы не забыть, он позвонил помощнику и распорядился насчет перевода денег, а потом подошел к широкому панорамному окну и долго смотрел, как над темнеющим по ту сторону высокого забора сосновым лесом потихоньку сгущаются неторопливые весенние сумерки. Забытый бокал с коньяком остался на журнальном столике по соседству со стопкой книг, которые, следуя обычаю, следовало надписать и с подобающими словами раздарить знакомым. Снизу, с первого этажа, из так называемой музыкальной комнаты, хваленая тройная звукоизоляция которой, как уже не впервые убеждался Александр Леонидович, оставляла желать лучшего, доносилось ритмичное «умца-умца» какой-то попсовой мелодии, изредка перекрываемое немелодичными воплями, наводившими на мысль, что там, внизу, совершается зверское убийство.

Вронский не спешил хвататься за оружие и бежать на помощь, поскольку никакого убийства в музыкальной комнате не совершалось: там пела караоке его супруга, двадцатилетняя блондинка с умопомрачительной фигурой и полным отсутствием мозговой активности. Эту говорящую куклу подыскал для него все тот же Марк, и, с растущим раздражением вслушиваясь в доносящиеся снизу звуки, Александр Леонидович уже далеко не впервые задумался, кем же в действительности является для него этот шумный, болтливый, неприятный с виду толстяк: старым другом и проверенным, незаменимым помощником или кукловодом, который прячется в темноте и, ухмыляясь, дергает его за ниточки?

Марк сказал: иди в политику, – и он пошел в политику, хотя считал это занятие самым грязным и неподобающим для приличного человека из всех человеческих занятий. Марк сказал: женись, – и он женился, хотя женитьба обещала стать и стала-таки для него просто камнем на шее. Марк считал необходимым написать книгу, и книга была написана и издана, хотя сейчас, наедине с собой, Александр Леонидович не испытывал по этому поводу ничего, кроме неловкости.

Все было правильно, все действительно было необходимо – и политика, и женитьба, и эта дурацкая книга. Если бы необходимости не существовало, никакой Марк не заставил бы его пойти против собственной натуры. А для чего все это было нужно? Чтобы заработать побольше денег, вот для чего. И кто, в таком случае, управлял жизнью Александра Вронского – деньги? Чушь! Деньги – это просто бумажки, а в наши безналичные времена так и вовсе абстракция чистой воды, которая ничем и никем не может управлять. Он сам принимал решение, потому что всегда хотел заработать как можно больше, и делал все, чтобы это желание осуществить. Он и есть настоящий хозяин своей судьбы, и нечего, в самом деле, по-детски искать вокруг виноватых в том, что никакие жизненные блага не сыплются с неба по мановению волшебной палочки, и что для достижения желаемого результата необходимо много и очень упорно трудиться…

Раздражение улеглось, желание спуститься вниз и разнести вдребезги любимую игрушку жены, караоке, отхлынуло, как отступившая с пляжа приливная волна. И, как после отлива, на берегу его души остался какой-то неопределенный мусор – обрывки воспоминаний о былых обидах, разрозненные фрагменты неосуществленных планов, пустые раковины неудовлетворенных желаний… Он чувствовал, что нуждается в отдыхе, и уже начинал жалеть, что не поехал с Марком. Толстяк прав: разница между мальчиком и девочкой в этом возрасте не так уж велика, чтобы это имело какое-то значение. Да и этот новый сутенер, которого Марк назвал «надежной фирмой», за дополнительные сто долларов в два счета нашел бы и доставил хоть царицу Савскую, не говоря уже о девчонке десяти – двенадцати лет.

Он с сомнением покосился на телефон, но звонить не стал. Толстяк, конечно, не станет возражать, если он изъявит желание все-таки к нему присоединиться, но выслушивать его многочисленные иронические комментарии, пересыпанные подходящими к случаю цитатами из классиков («„Не стану есть, не буду слушать!“ Подумала и стала кушать». Александр Сергеевич Пушкин, «Руслан и Людмила»), у Вронского сегодня не было ни сил, ни желания. А раз сил не осталось даже на то, чтобы по обыкновению стойко переносить ерническую трескотню Марка, об излишествах, пожалуй, лучше на время забыть. Почему бы, в конце-то концов, не отдохнуть, как отдыхают нормальные, обычные люди? По лесу пройтись (на ночь глядя, в компании четырех изнывающих от скуки, недоумевающих по поводу этой странной выходки хозяина охранников), книжку почитать (вон, на столе целая стопка, выбирай любую, не ошибешься, они там все одинаковые), телевизор посмотреть…