Слепой. Обратной дороги нет

Из всего этого следовало, что самые мрачные прогнозы генерала Потапчука были недалеки от истины и, более того, уже начали сбываться. Во избежание ошибок и путаницы номер машины сопровождения был заранее сообщен украинской стороной московским коллегам. Глебу и Всеволоду Витальевичу этот номер сообщили на последнем инструктаже в день выезда; как выяснилось теперь, сообщили его не только им. Где-то там, в Москве, жила и активно действовала жадная до денег крыса, занимавшая ответственный пост не то в МВД, не то в Министерстве культуры, а может быть, и на Лубянке.

Столкнув труп в кювет и подобрав с земли автомат, Глеб вернулся к грузовику. По дороге он просунул руку в открытое окошко милицейской машины, выключил проблесковый маячок, погасил фары и заглушил двигатель.

– Ты рехнулся, – сказал ему Всеволод Витальевич, яростно утирая рукавом комбинезона влажно поблескивающие губы и подбородок. – Ты хотя бы понимаешь, что ты сейчас натворил? Ты же замочил двоих ментов, да еще на иностранной территории!

Он замолчал и заметно вздрогнул, увидев в опущенной руке напарника автомат.

– Не дергайся, – сказал ему Глеб. – На, подержи.

Он небрежно сунул водителю «Калашников» и вынул из кармана милицейское удостоверение.

– На, – сказал он, – погляди, какие это менты.

Всеволод Витальевич развернул удостоверение и принялся изучать его при свете фар.

– Черняк Андрей Иванович, – прочел он вслух, – инспектор, старший лейтенант… Ну?

– На фотографию посмотри, – посоветовал Глеб.

– Черт, – выдохнул водитель, вглядевшись в изображение широкого черноусого лица с маленькими, как следы булавочных уколов, недобрыми кабаньими глазками. Эта фотография не имела ничего общего с лицом мертвеца в милицейской форме, лежавшего в данный момент на краю придорожного кювета. – Это который?

– Который в форме, – ответил Глеб. – Ты заметил, что тряпки на нем с чужого плеча? Нет? Напрасно, такие вещи надо замечать. Второй без документов, зато – вот.

Он протянул напарнику деревянные четки.

– Это что такое? – удивился Всеволод Витальевич. Он действительно ни черта не знал о деле, в которое оказался втянутым. – Четки, что ли? И что, по-твоему, это должно означать?

– Что убитый – мусульманин, – ответил Глеб.

– Ну, это не факт, – резонно возразил водитель. Поскольку трупы были убраны с глаз долой, он немного успокоился, и в голосе у него вновь прорезались авторитетные, покровительственные нотки. – Хотя… Кавказ какой-нибудь, что ли… То-то же я не врубился, как это украинский мент по-русски ни ухом, ни рылом. Слушай, что происходит, а?

– Не знаю, – солгал Сиверов. – Видно, наших сопровождающих эти ребята как-то угомонили. Ты был прав, здесь действительно полный бардак. Какие-то бандиты нерусские…

– Во-во! – подхватил Всеволод Витальевич. – Именно, что нерусские! Чего им дома-то не сиделось?

– А кого там грабить? – в свою очередь спросил Слепой. – Какой дурак через их горы рискнет с ценным грузом ехать? Вот братва и выбралась на гастроли.

О бумажке с номером машины сопровождения Глеб решил на всякий случай умолчать. Он еще не до конца определился с линией поведения, да и Всеволод Витальевич его, честно говоря, удивил: Слепой никак не ожидал, что у напарника окажутся такие слабые нервы… а заодно и желудок. Сказать ему прямо сейчас, что он участвует в спецоперации ФСБ и что вот эти двое жмуриков – только начало? Слуга покорный! Он ведь, чего доброго, захочет развернуть грузовик и рвануть от греха подальше домой, в Москву. И между прочим, в чем-то он будет прав, потому что, спасая собственную шкуру, заодно спасет бесценные полотна из коллекции Третьяковской галереи. А то, что выставка в Риме не состоится… Ну, подумаешь, выставка! Много их было, и будет еще больше, и премьер-министр Италии, надо думать, не такой дурак, чтоб не понять: выставка в очередной раз отложена в силу объективных обстоятельств…

Всеволод Витальевич стоял освещенный горящими вполнакала фарами и неловко, как женщина, держал перед собой укороченный милицейский автомат. Вид у него был совершенно обалделый, но Глеб знал, что рано или поздно шок пройдет и тогда у напарника неизбежно возникнет масса вопросов. Это все равно должно было когда-нибудь случиться, вот только ни Слепой, ни Федор Филиппович не предполагали, что так скоро.