Слепой. Обратной дороги нет

Черняк покосился на своего напарника, Николая Зубко. Старшина вел машину, заполняя своим крупным телом все пространство между спинкой сиденья и рулевой колонкой. Рулевое колесо почти целиком скрывалось в его огромных, мясистых, покрытых рыжим пухом, веснушчатых лапах. Марина – хозяйка радушная, и в погребе у нее полным-полно белого, душистого, мастерски засоленного с чесноком и перчиком сала. Так что Коле Зубко тоже найдется, чем занять свой молодой организм, пока его напарник и командир будет удовлетворять некоторые потребности своего.

Черняк снова покосился на часы. Главное – успеть, не то москали поднимут вонь до небес: договорные обязательства, международные соглашения, тары-бары… Но, с другой стороны, соглашения соглашениями, а таможня таможней. Мало ли на что они там рассчитывают, а только доблестные украинские таможенники вряд ли пропустят через границу целую фуру без очереди, да еще и без досмотра. А если что, так москали могут и подождать часок-другой, ничего с их драгоценными картинами не сделается. Может у милицейской машины колесо спустить или двигатель заглохнуть? Еще как может! И кому это знать, как не москалям? Ведь «девяносто девятая», жестянка эта, гроб на колесиках, – их рук дело!

Приняв решение, Черняк немного повеселел. Все-таки умный человек потому и называется умным, что может обернуть к своей пользе любые, даже самые неприятные обстоятельства. «Так-то вот, товарищ майор, – мысленно обратился он к начальнику отдела майору Василенко. – Думаешь, ты меня наказал? Знал бы ты, что это за наказание, – от зависти удавился бы».

Вообще-то, отношения с начальником у Черняка были хорошие, почти что приятельские – с поправкой на разницу в возрасте, звании и должности, конечно. Майор относился к нему по-отечески, и, если б водитель, у которого старший лейтенант принял штраф без квитанции, оказался просто водителем, а не подсадной уткой из отдела собственной безопасности, все обошлось бы в лучшем виде. Майор так ему и сказал: «Извини, Андрей, ничего не могу поделать. Приказ такой: отстранить от несения патрульной службы, лишить премии и временно понизить в должности. Так что был ты старший инспектор, а теперь просто инспектор, и скажи спасибо, что не младший. А поскольку с личным составом у нас и так проблемы, придется тебе, дружок, прокатиться в сопровождении. И не спорь – поздно. Фамилии твоя и Зубко, а заодно и номер вашей машины уже переданы в Киев, в министерство, а оттуда – в Москву, в тамошнее министерство. Так что вышел ты, браток, на международную арену. И нечего хмуриться, сам виноват. Внимательнее надо быть, Андрюша, дружочек ты мой сердечный. Так ведь и до увольнения недалеко. Времена сейчас сам знаешь, какие, власть в нашу сторону смотрит очень даже косо…»

– Как настроение, Микола? – поинтересовался Черняк, выковыривая из мятой пачки «Прилук» очередную сигарету.

Зубко покосился на него с некоторым удивлением, потому что тон у старшего лейтенанта был веселый, жизнерадостный – словом, совсем не такой, как в начале поездки.

– Жрать охота, – подумав, сообщил старшина.

Черняка это сообщение не удивило: иного ответа он и не ждал, поскольку жрать Коле Зубко хотелось круглосуточно – и до еды, и во время, и сразу же после.

– А как насчет сала? – спросил он.

– Сало? – мечтательно переспросил старшина.

– Эге ж, сало. С чесночком. С перчиком. С нежинскими огурчиками… А?

Старшина Зубко гулко сглотнул набежавшую слюну.

– Оно бы, конечно, не помешало, – сказал он рассудительно. – Только это ведь получится… как это… нецелевое использование закуски.

– А мы по чуть-чуть. По сотке накатим, чтоб закусь зря не пропадала, и хорош. Что нам будет со ста граммов?

– Да, это бы хорошо, – мечтательно протянул старшина. – А есть?

– Будет, – пообещал Черняк. – Давай, Микола, гони прямо до Нежина. Да газу прибавь, времени у нас с тобой кот наплакал…

* * *

Зеленая «семерка» стояла на обочине шоссе, ведущего из Чернигова в Нежин и дальше, на Полтаву и Харьков, уже без малого два часа. Выглядел автомобиль так, словно на нем десять лет подряд возили дрова, навоз и различную сельхозпродукцию, от яблок до свиных туш. Да так оно, в сущности, и было; машина давно просилась на покой, и вечный покой ждал ее в самом недалеком будущем. Оставалось только сослужить новым хозяевам последнюю службу, и она обещала быть не слишком обременительной.

«Семерка» была приобретена прошлым вечером за баснословную сумму в две с половиной тысячи долларов, которой она, разумеется, не стоила. Процедура перехода дряхлого автомобиля из рук в руки по желанию покупателя была упрощена до предела: продавец получил деньги, отдал новому владельцу ключи и техпаспорт, после чего рванул подальше от места сделки со всех ног, пока покупатель не передумал.

Тот, надо признать, тоже не стал надолго задерживаться и дал тягу из славного украинского города Днепропетровска, пока продавец не обнаружил, что полученные им доллары имеют столько же отношения к казначейству Соединенных Штатов, сколько проданный им драндулет – к семейству болидов «Формулы-1».