Следователь по особо важным делам

Но зачем Залесскому-отцу понадобилось строчить жалобу на меня? Ведь он меня не знает, никогда и в глаза не видел.

Я вспомнил фразу Серафимы Карловны о том, как старики Залесские оберегали сына от "неравного" брака. Неужели адвокат-пенсионер хочет добиться прекращения дела подобным образом - очернить следователя? Не умно. Во всяком случае - не этично. Впрочем, судя по всему, родители Залесского мало думают о средствах, когда дело касается их единственного наследника...

Эдуард Алексеевич откинулся на спинку стула. И вопросительно посмотрел на меня. Я положил письмо перед ним на стол.

- Что вы скажете? - спросил он.

- На всех не угодишь, - стараясь быть спокойным, ответил я.

- Ну, насчет того, следует или не следует вести расследование, мы как-нибудь обойдемся без советчиков, - солидно сказал Эдуард Алексеевич, сделав упор на слове "мы". - А вот история с вашей знакомой... Действительно имела место?

- Во-первых, никакой истории не было. - Я выпалил это тоном выше, чем надо. Он недовольно поднял брови. - Она находилась в командировке на Алтае и заехала в Крылатое, кстати даже не зная, что меня там нет.

- Кто она?

- Жена, - сорвалась у меня невольная ложь, А с другой стороны, почему не жена? Близкий, любимый человек, по-настоящему любящий и болеющий за меня.

Эдуард Алексеевич пожал плечами:

- Жена... Жена. Это, конечно, меняет дело. - Он повертел в руках письмо Залесского, что-то соображая. - Выходит, женился? Надо было сразу так и сказать... Давно?

- Собственно, мы еще не расписались... - Я почувствовал, что почва ускользает из-под моих ног. - Ей надо еще развестись с мужем, с которым она фактически не живет уже несколько лет. Ребенок, сложности...

- Чикуров, Чикуров, - произнес он со вздохом. - Мы же не дети. И если нас будут проверять, то ведь первонаперво обратятся к документам. И уж кому-кому, а нам следует свою жизнь и отношения оформлять, как полагается.

- Мы действительно не дети, - мрачно сказал я. - У взрослых встречаются обстоятельства, которые не разрубишь сразу, одним махом. А волшебные палочки существуют только в детских сказках...

- Я тебя понимаю, - кивнул Эдуард Алексеевич. Слава богу. Честное слово, поведи он себя дальше как бесчувственный чинуша, я не сдержался бы. - И еще. Что ты там не поделил с Кукуевым? Звоню в Барнаул, он, понимаешь, намекает, что ты, мол, воду в ступе толчешь. Опять же твоя... - он сделал паузу, подбирая выражение, - Ну, словом, жена, в прокуратуру к ним заходила, интересовалась, где тебя найти... Видишь, как люди судят.

- Ну и черт с ними. На всех оглядываться...

- Ладно, будет. Не ерепенься. - Эдуард Алексеевич решительно поднялся, прошелся от своего кресла до окна и обратно. Сел. - Сделаем так. Пока будет произведена эксгумация трупа и придет заключение судмедэкспертизы, занимайтесь саратовским делом. В редакцию пошлем ответ. А объяснение напиши. По поводу твоей знакомой. Так надо.

Поднявшись к себе в кабинет, я целый час провозился с проклятой объяснительной запиской.

Как назвать Надю? Любовница, сожительница... Какие идиотские слова.

Невеста?.. Ничего себе, женишок под сорок лет и невестушка с сыном, которому через пять-шесть лет можно жениться. Почему нельзя просто написать-любимый, единственный человек на земле, с которым хочется все время быть вместе?

Один за одним летели в корзину скомканные листы.

Наконец я остановился на "гражданской жене", с которой "в скором времени вступлю в законный брак".

В этот вечер мне не хотелось говорить с Надей о неприятном. Мы не виделись целую вечность.

На ВДНХ в рыбный ресторанчик не поехали, как уславливались при расставании, потому что к вечеру резко похолодало, разыгралась настоящая метель. Такси нарасхват - пятница. И зашли поближе, в "Метрополь".

Признаюсь, когда мы бываем с ней в ресторане или кафе, мне вспоминается просторная кухня в домике на окраине Скопина, где всегда пахнет соленьями и яблоками, находящимися в подполе. Там собиралась за трапезой вся семья. Ели дружно, весело. Чаще всего - картошку, дымящуюся, густо залитую подсолнечным маслом, в общей миске, не думая о том, прилично это или нет.

Когда же я - в ресторане, особенно с Надей, то теряюсь, как надо есть рыбу или птицу. Когда следует орудовать вилкой и ножом, когда руками. А спросить стесняюсь. И еще разные закуски. С нами просто беда. Для меня они - второе. Потому что на первое у нас дома подавалось обязательно жидкое щи, квас с овощами, редко рассольник. А тут пока напробуешься всяких холодных блюд, уж не знаешь, что за чем должно следовать.

Надя понимала толк в еде. И призналась, что любит вкусно поесть. Готовить она тоже любила. Но мне ни разу не пришлось отведать ее стряпню. Дом.а у них я еще не был.

Всё рестораны да кафе.

Меня изредка посещали совсем не рыцарские чувства!

походы в рестораны заметно таранили мой бюджет.

Спасало только то, что Надя так же мало пила, как и я...

Мы уселись за столик. Долго и нудно тянулась процедура выбора блюд, беседа с официантом, И вот - мы одни.

- Ты похудел, - сказала Надя,

- Скучал.

- И я скучала.

- Но не похудела.

- Я от этого полнею.