Следователь по особо важным делам

- Но я бы не сказал, чтобы очень...

- Платье такое. Стройнит.

- Не твой ли фасон?

- Что ты! Я свои модели не ношу.

- Пусть страдают другие...

- Пусть страдают. - Она положила руку на мою, Игорь, у тебя усталый вид.

- Ерунда.

- Нет, серьезно. Неприятности?

- Да чепуха...

- У тебя, как у моего Кешки, все видно по глазам.

Разобьет что-нибудь или брюки порвет-я понимаю сразу.

А если двойку схватил - и говорить нечего.

Я всегда считал, что умею скрывать свои эмоции. Неужели заблуждался? Или просто она меня здорово чувствует... Наверное, так.

- Надюша, давай сегодня веселиться. Выставляю бутылку "Тетры".

- И я одну. Но с условием: ты мне расскажешь, какая у тебя печаль.

- Если будет желание.

Может быть, я все-таки и не завел бы разговор о ее необдуманном поступке, если бы она между жульеном и котлетой по-киевски вдруг не заявила:

- Славный этот парень, главный агроном совхоза. Как его, Ильюшин, что ли?

- Ильин, - поправил я, едва не подавившись.

- Ты, конечно, знаешь, как мы чуть не потонули?

- В общих чертах. - По-моему, у меня было очень мрачное выражение лица.

- Мало того, что он отвез меня в Североозерск и устроил в гостиницу. Представляешь, настоящий джентльмен!

Вечером пригласил в кино. А на следующий день проводил до аэропорта. Ты, надеюсь, не ревнуешь?.

- Очень мило с его стороны,

- Неужели ревнуешь?

- Я не ревную.

- Говори! На тебе лица нет.

- Давай не будем об этом. Хотя бы сегодня,

- Отчего же? Я не хочу, чтобы ты сердился.

Ну что ж, придется, видимо, объясниться. Как ни жаль первой встречи.

Я отставил тарелку:

- Надюша, пойми меня правильно...

- Я, кажется, всегда понимала тебя именно так.

В очень осторожных выражениях и тоне я поведал ей, что приезд в Крылатое и, самое главное, поездка и общение с Ильиным доставили мне неприятности по службе. Что я, когда веду расследование, да и вообще, должен быть вне всяких подозрений, а главный агроном проходит по делу пока что как свидетель, но кто знает...

Поняла Надя или нет, но растерялась, это точно.

- В общем, дура я, - вздохнула она. - Ничего не скажешь. Но почему ты меня раньше не предупредил?

- Мне казалось это само собой разумеющимся.

- Игорь, милый, а на работе очень плохо?

- Как тебе сказать. Не смертельно, конечно. Рассосется потихонечку.

Чем больше мы об этом говорили, тем сильнее она расстраивалась. Вечер, о котором я мечтал во время длинных ночей в Крылатом и Вышегодске, все больше тускнел.

Утешить Надю было трудно. И я - спекулятивная натура человеческая! решил обернуть создавшуюся ситуацию в свою пользу.

- Видишь ли, Надюша, - сказал я осторожно, - мы ведь не зарегистрированы еще...

- Неужели людям обязательно нужны документы?

- Увы, милая. Теперь сама видишь, что я настаиваю на этом не просто так. Могут персональное дело за аморальность...

Надя вздохнула. Вопрос был затронут самый больной.

Она замолчала, что-то чертила ножом на салфетке, и я понимал, что мысли ее далеко отсюда. Там, где Кешка, которого я никогда не видел, где Дикки свидетель наших встреч в скверике напротив ее дома.

- Наденька, - дав ей время подумать, мягко сказал я, - пора наконец все привести в порядок.

- Пора, дорогой. Но как трудно и мучительно. - Она опустила подбородок на свои длинные холеные пальцы. - Если бы ты знал!

У меня защемило сердце.

- Я знаю. И многое бы отдал, чтобы избавить тебя от этого. Но тут-как хирургическая операция. Лучше решиться сразу, чтобы не растягивать болезнь на неопределенный срок.

Она встрепенулась:

- Да-да, пожалуй, ты прав. Надо решиться...

В тот вечер мы об этом больше не говорили. Надя была внимательна и нежна, как никогда. Мы говорили о зверятах Кешки. Надя смешно копировала спящего ежа Пифа, раскатистый голос попугая Ахмеда. Мне показалось, что в этот день Надя решила всерьез взяться за наши дела

До праздников я занимался с прокурором саратовским делом. Седьмое ноября мы встретили с Надей среди ее сослуживцев в кафе "Лира", которое Дом моделей "закупил"

совместно с какой-то проектной организацией. Это была традиция. Там работали в основном молодые парни, в Доме моделей - девушки. На вечере мы оказались чуть ли не самыми пожилыми. Я надеялся наконец познакомиться с Агнессой Петровной. Но ее не было...

Вскоре после праздника у меня раздался звонок. Вежливый, тихий голос, с едва заметным грассированием:

- Товарищ Чикуров? Простите, не знаю вас по имениотчеству...

- Игорь Андреевич.

- Игорь Андреевич, вас беспокоит Яшин. Вы не можете приехать ко мне в институт, если, разумеется, у вас есть время?

- Конечно, конечно.

- Пожалуйста, приезжайте... Надо обсудить кое-какие вопросы.

Я незамедлительно отправился на площадь Маяковского.

Вячеслав Сергеевич - высокий сухопарый мужчина лет пятидесяти. Немного сутулый. Мне показалось, что сутулость его от того, что он, слушая собеседника, слегка наклонялся к нему, приставив к уху ладонь.

Яшин провел меня в небольшой кабинетик, усадил на стул.

Я заметил, что телефонный аппарат у него необычный.