Следователь по особо важным делам

Говорят-опрокинутое лицо. Вот такое было сейчас у Залесского. Это - как смотреть на жуткое зрелище, не в силах оторваться от него, но и не в силах больше видеть...

Он страдал. Но от чего? Если убил он-воспоминание о содеянном? А если не он - ведь это его жена...

Кончив читать, Залесский глухо произнес:

- Это ужасно! Стае писал мне, что ходят слухи... Но я не мог поверить в это!

Красивый лоб его побелел, как-то сразу обозначились глазницы, зрачки неестественно расширились. Мне показалось, что он близок к обмороку.

- Я всю ночь был у Коломойцева... Стае подтвердит, тетя Дуня... Матюшина... Товарищ следователь, чесчное слово, я не отлучался ни на минуту. Утром я пришел домой, она уже была неживая, - заговорил он лихорадочно. И мне врезалось в сознание слово "неживая". Он, видимо, боялся сказать "мертвая". - Клянусь сыном, - продолжал Залесский истерично, - я не убивал. До сих пор, вот до этой минуты, был уверен, что она покончила с собой... Думал, все это сплетни...

Я испугался за него. Мне вдруг показалось, что Залесский сейчас сползет со стула, распластается на полу, потому что он стал говорить все тише, тише, его голос перешел в бормотание, сквозь которое я различал лишь отдельные слова: "...за что... бедная Аня... злой рок..."

- Валерий Георгиевич, - сказал я твердо, - выпейте воды.

Он машинально взял стакан и, когда пил, залил водой свитер и джинсы. Да, натура не из сильных. В довершение всего он, неловко, ставя стакан на место, уронил его, и тот разбился. Залесский бросился собирать осколки. Я тоже принялся помогать ему, отобрал (именно отобрал, а не взял) остатки стакана и кинул в корзину для бумаг.

- Простите, ради бога, - сказал Залесский. - Прямо как обухом по голове... Аня до сих пор часто снится мне...

Такая красивая, теплая... Вам, конечно, этого не понять.

Он притих, отрешенно глядя в окно.

Меня кольнуло слово "теплая". Очень понятное, человеческое слово. И мне вспомнилось, что он приезжал в Крылатое поставить памятник. Может быть, внутренний его мир, который я представляю себе, мало чем похож на настоящий? Кто-то сказал, что человек может быть и великим и ничтожным...

Жалость сдавила мне грудь. И тут же возникла досада на самого себя: расслабился.

- Продолжим, - сказал я. Залесскии печально кивнул. - Как вы думаете, кто мог убить вашу жену?

- Не знаю... Не могу себе даже представить кто...

- Когда вы написали письмо, куда вы его дели?

- Кажется, в тумбочке валялось... Знаете, решиться на такой шантаж...

- Кто-нибудь помимо вас с Аней знал о существовании письма?

- Нет, - подумав, ответил Залесскии.

- Коломойцеву не говорили о нем?

- Нет.

- А Ципову?

- Ни в коем случае... Может, Аня кому-нибудь сказала? Теперь не узнаешь...

- Когда вы зашли утром девятого июля домой, где лежало письмо?

- На столе.

- В вашем доме часто бывали друзья, знакомые?

- Ну как часто? Бывали. Так ведь какие развлечения в совхозе? Ко мне люди тянулись. - Это он произнес не без гордости. - Молодежь в основном.

- Из района кто-нибудь бывал?

- Из района? - задумался Залесскии. - Инспектор отдела культуры.

- Юрий Юрьевич?

- Да. Раза два был сотрудник районной газеты Шапошников. О клубе писал.

- А из других городов?

- Кто поедет в такую глушь? Впрочем, ребята из стройотряда заходили в гости...

- Что за гость был у вас двадцать пятого июня?

- Двадцать пятого июня? - удивился 5алесский.

- Да, Генрихом зовут.

- Нет, не было у нас никакого Генриха... Я точно помню, - ответил Залесскии.

- И друзей у вас с таким именем нет?

- Есть. В "Вечерней Одессе" работает. Но я знаком с ним всего три месяца... Постойте, какого, вы говорите, числа?

- Двадцать пятого -июня, - повторил я.

- Так меня в этот день не было в Крылатом, Ездил в Североозерск... Да, в отдел кинофикации... Откуда мне знать, были у нас гости или нет? Думаю, Аня сказала, если бы были...

Он спокойно выдержал мой взгляд. Был Залесскии двадцать пятого июня дома или нет, я в данный момент проверить не мог. И продолжать разговор без убедительных фактов не имело смысла. Приезжал же Генрих в Вышегодск в отсутствие Залесского. Из показаний Завражной, к которой приходила в тот вечер Аня за иконой, на этот счет нет особой ясности. Залесская сказала, что опять приехал какой-то "тип". О муже, кажется, речи не было. Он мог и отсутствовать.

А если бы даже Аня сказала, что Валерий был? Мы не знаем, какие отношения у нее с Генрихом. Соврать недолго...

- А восьмого июля вы никого не ожидали в гости?

- Нет, не ожидал... Ожидал бы, так не отправился к Коломойцеву.

- Свидетели показывают, что восьмого июля Генрих приезжал в Крылатое. Около десяти часов вечера. Может, вы что-нибудь заметили утрем девятого июля дома? Окур"н, например, или еще что?

Залесскии сдвинул брови, напрягая память. Посмотрел в пол, в окно, на меня. И покачал головой:

- Нет, не заметил. Да и не до этого мне было.