Следователь по особо важным делам

При чем здесь я? Потому и предсмертное, что пишет человек, который объясняет причину и так далее-.

Я молчал. Ждал, пока он выговорится. Залесскии остановился. И, видя, что я продолжаю молчать, добавил:

- Товарищ следователь, вы говорите такое, простите, что в голове не укладывается,

- Вы хорошо помните это письмо?

- В общих чертах. Его взял следователь, чтобы приобщить к делу...

- Это был второй вариант?

Залесекий посмотрел на меня с испугом, и, приложив красивую кисть руки к груди, страдальчески произнес:

- Товарищ следователь, ну откуда мне знать, сколько вариантов написала Аня?

- Хотите, я вам напомню начало первого варианта?

- Может, вы действительно обнаружили что-нибудь... Но когда я утром, придя от Коломойцева, застал дома эту страшную картину, на столе было одно письма... - Он дрожащей рукой провел по лбу.

- Я вам все-таки прочту. Слушайте. "Мой любимый!

Я любила тебя так, как никого никогда не любила. Полюбила со дня нашей первой встречи. Но ты раскрылся не сразу. Тогда я не понимала, что тебе для этого нужно время, и сомневалась в тебе, потому что ты говорил, правда шутя, что не женишься на мне..." Этот вариант вам не понравился...

- Почему мне?! -воскликнул он.

Мне показалось, Залесскии сразу же понял: у. меня есть какая-то важная улика и последним восклицанием он себя выдал.

- Возможно, вам обоим, - произнес я миролюбиво. - Но по-моему, вам. Литературой занимаетесь вы...

- Не знаю, не знаю, о чем вы... - Залесскии не мог справиться со своими руками, со своими глазами.

Он был ошеломлен. Конечно, для него это - мистика.

Потому что набросок первого варианта, разумеется, уничтожили. Я был почти наверняка уверен, что мысли Залесского заняты тем, как я узнал о первом варианте. Он мучительно вспоминал, что с ним сделал...

- Так ответьте все-таки на мой вопрос, - настаивал я.

- То, что вы прочли, филькина грамота... - Залесскии начинал кипятиться. - Откуда вы это взяли, неизвестно. Так можно придумать бог знает что...

- Я вам потом скажу, откуда мне стал известен этот текст, - сдержанно остановил я его тираду.

- Где и что вы нашли, меня не касается, - сказал он, все более смелея.

- Так вы будете отвечать или нет?

- Не буду... Абсурд!

- Хорошо. А для чего писалось это письмо?

Залесскии возмущенно произнес:

- Я же вам русским языком...

- Ладно, - оборвал я его, - Не будем тратить время попусту. Ознакомьтесь, пожалуйста...

Я протянул ему заключение Тихомировой. Залесскии, положив руку с документом на колено, углубился в чтение.

Листы мелко дрожали. Было видно, что он возвращается к прочитанному, читает и снова возвращается. Тянул время? Не знаю. В его состоянии трудно сразу воспринять такой сложный текст с научными выкладками. Лицо Залесского покрылось красными пятнами. На последней странице он остановил свое внимание надолго. Думает. Лихорадочно ищет, что ответить.

- Что скажете? - спросил я, не дожидаясь, когда он отдаст мне заключение.

Залесскии положил бумаги на стол, закрыл лицо рукой.

- Валерий Георгиевич, - сказал я доверительным тоном, - вы человек здравомыслящий. Сопоставьте два факта:

вы вместе с Аней пишете это письмо, потом вашей жены не стало. Какой напрашивается вывод?

Он встрепенулся и, отодвигая от себя воздух обеими руками с растопыренными пальцами, испуганно проговорил:

- Нет, нет... Это трагическое стечение обстоятельств...

Прошу вас, поверьте...

По-моему, он был сломлен.

- Хорошо. Объясните мне все. Заключение филологов для меня убедительно. Я верю в их вывод...

- Я объясню, объясню, - торопливо перебил он. - Составителем я не был... Неправильный термин. Редактором - это вернее. Нет, как бы это выразиться, литературная запись... Я хочу сказать, мысль, идею письма мы обсуждали вместе. А уж как написать, это я...

Я не стал спорить. Главное-он признавался.

- Для чего все это понадобилось?

- Я расскажу. Как было, так и расскажу. Воды можно?

- Конечно.

Если дошло до воды, значит, дело двинулось. Я весь напрягся. Сейчас Залесский скажет (или попытается скрыть) основное.

- Вы знаете, конечно, Аня и Ильин... Короче, в двух словах. Письмо было написано, чтобы Ильин наконец оставил в покое ее и вообще нашу семью... Он преследовал Аню везде, в Вышегодске, в Крылатом... Я не буду говорить, хорошо или плохо я вел себя по отношению к Ане. Эго наше семенное дело. Я к ней вернулся... Для Сережки стал настоящим отцом. Наладилось у нас. Уехали от сплетен из Вышегодска. Так за каким чертом он помчался вслед за нами в Крылатое? Лезет куда не надо... Почему, видите ли, она пошла работать в садик, а не работает в поле агрономом! Какое его дело? Аня была в положении, я заботился о ее здоровье. В конце концов, о своем будущем ребенке тоже... Он не давал Ане покоя... В совхозе смеялись. А мне каково? Драться с ним? Варварский способ решать взаимоотношения... Ну, прав я или нет?

Он ждал, видимо, сочувственного ответа.

- Продолжайте, - кивнул я.

- Мне передавали, что нц. видели вместе в ресторане в Североозерске._Вино заказывали. Я спросил у Ани, так ли это. Она ответила, что да. Только вино она не пила.