Следопыт Бероев

– Мы все здесь скоро с сердцем от таких невдалых докладов сляжем! – Портнягин не отказал себе в удовольствии уесть потерянного докладчика – под смешки в зале. – И где, наконец, главный докладчик – ваш хвалёный Бероев? Затеял кутерьму – срочно закрывай охоту чуть ли не во всем Забайкалье! Весь график наперекосяк. А сам не соизволил явиться! Как облисполком должен это понимать?!

Зал моментально притих. Кажется, вопрос висел в воздухе.

– Сам в недоумении! – Вележной обескураженно пожал плечом. Узкое плечо задралось, будто угол вешалки. – Три дня назад в тайгу ушёл. Под Листвянку. Свежая информация по воздушному браконьерству появилась. Хотели прямо к совещанию.

– Новое блюдо к столу, – неулыбчиво пошутил Портнягин. – И где оно? Нету. А значит, получается разгильдяйство.

– Бероев – он ответственный, – хоть и с опаской, но вступился Вележной. – Раз до сих пор не доехал, стало быть, что-то чрезвычайное. Рано ли поздно обязательно добудет материал.

– Дорого яичко к Христову дню. – Портнягин провёл пальцем по списку записавшихся. – А вот вижу, в качестве содокладчика помечен охотинспектор из Качугского района Ми-кушев. Пусть хоть этот пока заменит… Микушев, вы готовы выступить?!

Он обвёл взглядом зал.

– Тоже не явился. Как раз разбираемся, – выдавил из себя Вележной. – Вроде как, извиняюсь, накладка.

Портнягин демонстративно присвистнул.

– Это не накладка. Это безалаберность, – процедил он. Гневно откинул список. Повёл рукой вдоль рядов. – Гляньте, сколько народу съехалось. И что с этим прикажете делать?

– Продолжать! – выдавил запунцовевший Вележной. Отступать ему было некуда. Не срывать же вовсе совещание. – Статистика для обсуждения у нас собрана!.. Продолжайте же! – раздражённо поторопил он докладчика. – Только можно без каши во рту?!

– Можно! – Обиженный Каисин прокашлялся. Набрал воздуху.

– Косуля в опасности! – выкрикнул он, дав петуха, под общий хохот. И удивительно – хохот этот его раскрепостил. – Смешно вам? А вот и не смешно! Я уже приводил цифры нашего ВНИИОЗ[1]. Если бы не галдели, услышали б. Но и без цифр скажу. Положение с популяцией косули, да и изюбра, в Слюдянском, Усть-Удинском, Усть-Ордынском районах, Бурятском округе чрезвычайно тревожное… И уж совсем скверно обстоят дела в Качугском районе.

– Опять наш район не угодил! – перебил с места колоритный усач с бритой шишковатой головой, со звёздочкой Героя Социалистического Труда.

– Прохор Матвеевич! – Портнягин постукал карандашиком. – Желаете выступить, запишитесь.

– Я уж с места. В порядке, так сказать, реплики. – Усач грузно поднялся. – Сколько можно воздух сотрясать! Чуть что – Качугский район. Выбрали себе козлов отпущения, и ну трындеть по трибунам. Или наши охотники лицензии не получают? Взносы не платят? А я полагаю, если без вранья: труженик имеет право охотиться. Что у лесорубов, что у сплавщиков много ли развлечений? Закроете у нас охоту, а нашу косулю будут отстреливать в других районах. Тогда уж вовсе закрывайте – повсюду. И чем, собственно, провинились? Что дичи без счёту?

Он уселся.

– Как раз посчитали! – задиристо возразил докладчик. – Резко сократились заготовки, что пушных, что копытных. Ещё три года назад отряд «Службы учёта» из Москвы рекомендовал срочно закрыть охоту в Качугском районе. К нам тогда исполком не прислушался. И что? Прошло три года, и всё так же бьют дичь!

– Раз бьют, значит, есть что бить, – осклабился бритоголовый – под одобрительные смешки соседей. – Стало быть, и панику зря поднимали.

– Товарищ Большунов! – Портнягин вновь постучал карандашиком. Но на лице его промелькнуло снисходительное выражение.

– Так, Сергей Герасимович! Тут же слепому видно. – Большунов подпустил ироничную слёзку. – Им по должности положено паниковать! Вот и гонят волну. Дай волю, на тайгу замок бы амбарный повесили!

Зал негодующе зашумел.

– Это что ж за перевёртка такая? Мы ещё и виноваты, – растерялся Вележной. – С больной головы, получается, – на здоровую.

– Вякнуть что угодно можно. И тут же наперегонки обобщать, – добавил напору Большунов. – Один-два бурята косулю хлопнут, чтоб мясца на зиму запасти. Так уж весь район норовите замазать. Да нацменьшинства испокон веков охотились. Что ж их теперь за это – по тюрьмам да по каторгам?

– Вы, Прохор Матвеевич, на нацменьшинства всё подряд не валите! – разволновался Вележной. – По подсчётам Бероева, именно среди ваших, леспромхозовских, больше всего случаев.

Большунов громогласно расхохотался:

– Вот уж известный сказитель! Только где сам-то? Застыдился, должно, в глаза. Мы в этой тайге испокон живём. И нужды её не хуже вашего знаем.

– Так вошь тоже на теле живёт! – раздался голос из президиума. Принадлежал он невысокому рябенькому мужчине лет под шестьдесят – слева от Вележного. Дотоле он, казалось, подрёмывал, равнодушный к происходящему.

Зал зашумел, захлопал.

– Репнин! Правая рука Бероева.

– Ловко ты, Большунов, приспособился. – Репнин подрагивающей рукой огладил редеющие волосы.

– В рамках, Георгий Вадимович, в рамках! – почуял недоброе Вележной.