Слабак

Я записался на приём и через несколько дней поехал к своему бывшему педиатру. Его кабинет пах и выглядел так же, как и всегда. Воздух был пропитан запахом медицинского спирта. В приёмном покое стульчики и столики для маленьких пациентов стояли на своих обычных местах, а выпуски журнала “Highlights” лежали открытыми на страницах с юмором и загадками. Неожиданно для себя я почувствовал себя великаном, сидящим среди лилипутов.

Доктор Даймонд открыл дверь и подошёл ко мне, протянув руку, как взрослому.

– Рад тебя видеть, Джонатан. Как дела? Как твоё питание? Сними одежду и обувь, чтобы я мог тщательно осмотреть тебя, – попросил он.

– На самом деле я здесь не просто для осмотра, – признался я, раздевшись.

– Ну, об этом поговорим позже. А пока встань здесь, хочу измерить тебя. Пять футов семь с половиной дюймов[57]. Таким образом, ты выше, чем твой отец, не так ли? – спросил он.

– Думаю, да. На волосок, – согласился я. – Я получил извещение о призыве. Вот почему я здесь.

– А, понятно. Вставай на весы. Посмотрим, каков твой вес? Девяносто четыре фунта[58]. Ну что же, неплохо, – заключил он.

Цифра на весах поразила меня. Могу поклясться, что, когда взвешивался в последний раз, стрелка проскочила мимо недостижимой для меня цифры, пройдя порог в сто фунтов, который когда-то так хотелось преодолеть. Как я мог так ошибаться? Или же выдавал желаемое за действительное?

– Уверены, что всё правильно? Почему-то считал, что во мне больше ста фунтов! – удивился я.

– Почти сто, но меньше. Что хорошо, ведь твой вес явно недостаточен для службы в армии. Сто фунтов – это их минимум. Может быть, можно что-то сделать, если ты хочешь служить. Но сейчас я с радостью предоставлю подтверждение для призывной комиссии, – сказал доктор.

Больше я не слышал его слов. Я чувствовал потрясение от осознания того, что на этот раз моё тело спасло меня, – я гордился им, несмотря на его угловатость, несмотря на торчащие кости бёдер и тощие запястья. В свете последних событий оно приобрело более полезные свойства, такие как многогранность и уникальность. Да, я считался слишком лёгким, но эта лёгкость, оказывается, имела свои преимущества. От осознания удачи у меня даже закружилась голова.

Доктор Даймонд бормотал что-то, расспрашивая про колледж, а я уже видел себя освобождённым из крепости моего детства: больше не нуждался в её защите. У меня теперь имелась солидность. Я стал выше матери и даже выше отца. Я говорил на иностранном языке и успел пожить один на другом континенте. Особенности моего тела не помешали мне стать взрослым. Несмотря на беспокойство отца по поводу моего веса и моего будущего, я начал вести себя как взрослый человек – пусть пока я даже ещё не дорос до того момента, когда мог бы считаться взрослым мужчиной.

В тот вечер за ужином я сообщил хорошие новости о визите к доктору Даймонду. Причём в контексте обоснования моих пищевых привычек. Мамины глаза выглядели затуманенными, а папа всё время ёрзал на своем стуле на фоне висевшей за ним огромной жёлто-оранжевой импрессионистской картины с изображением Дуомо. Под ней папа казался маленьким скромным прихожанином: сутулящимся на стуле и вынужденным делать вид, что он спокоен.

– Это замечательно, Джон. У меня тоже есть новости. Хотя, возможно, и не такие приятные, как твои. Я нашёл тебе работу на лето. Начнёшь прямо завтра. Хочу, чтобы ты работал на «Уэллс Телевижн» и изучил наш бизнес с самых низов. Всё уже обсудил с Гарри. Ты пойдёшь к нему утром, и он тебя подготовит. Будешь телевизионным оператором в больнице Нью-Йоркского университета. Разумеется, будешь получать зарплату. Главное, что станешь частью команды «Уэллс», – заявил он.

Я никогда раньше не слышал, чтобы отец называл своих сотрудников иначе, чем «армией муравьёв, таскающих телевизоры по всей Америке». Но это всё равно выглядело гораздо лучше, чем служба в настоящей армии. Поэтому я сразу и согласился, без всяких пререканий.

* * *

Как бы я ни восхищался деловой хваткой отца, я не очень-то понимал, чем конкретно он занимался изо дня в день. Из обрывков его рассказов за ужином той поры, когда мы были ещё совсем маленькими, – о встречах по продажам, групповых вылазках и конференциях в других городах – казалось невозможным составить картину его ежедневной работы. Казалось, эти детали проплывали мимо нас в облаках позёрства, хвастовства, разочарований и сделок, якобы «спасённых в последнюю минуту». Как будто эти его байки имели целью научить нас некой практической мудрости. Он часто повторял определённые аксиомы: «Великий продавец только начинает продавать тогда, когда клиент выразил своё „нет“!»