Слабак

Мне нравился свет, проникавший через огромное окно, из-за которого широкое открытое пространство «Гранд Централ» напоминало собор изнутри, а золотые звёзды на мутно-зелёном потолке сияли, казалось, специально для меня. Я прошёл по коридорам до Лексингтон-авеню, мимо огромных платформ, куда заезжали поезда, и затем из каждого извергался рой пассажиров.

На улице протиснулся сквозь толпу на Третьей авеню, вошёл в «Сэм Гуди» и сразу же спустился в огромный подвал.

В тот день я охотился за альбомом Саймона и Гарфанкела “Sounds of Silence”. Я уже много раз слышал по радио заглавную песню. И чувствовал внутри себя ту самую темноту, о которой они пели. А ещё завидовал тому, как они дружат с нею и поют ей серенады. Так же сильно я мечтал о “Red Rubber Ball” группы “Cyrkle”. Как им вообще пришло в голову написать слово “circle” через “y” и “k”?

Спустив все свои сбережения в десять долларов на эти два альбома, я отправился на запад – по Сорок седьмой улице и через Пятую авеню в книжный магазин «Готэм». Попасть туда – стало спасением от хасидских зазывал-продавцов бриллиантов в длинных чёрных пальто, ермолках и с пейсами. Они роились вокруг меня, пытаясь привести меня к своим магазинам, чтобы я купил золотую цепочку или медальон. Они выглядели слишком настойчивыми, и их не волновал очевидный вопрос о том, что маленький мальчик, которому нет ещё и тринадцати лет, будет делать с обручальным кольцом. Проходя мимо них, я заметно ускорился, а затем вдруг увидел металлическую вывеску с изображением рыбы, висевшую у входа в книжный магазин. Надпись гласила, что здесь «рыбачат мудрецы». Вестибюль завесили фотографиями больших групп людей, светил Готэма. На той, из-за которой я остановился, был изображен Дилан Томас – пузатый мужчина с лицом младенца, лежащий на ковре в окружении толпы поклонников.

Если с музыкальными магазинами всё становилось ясно, то, заходя в книжный, я даже и не знал, что именно ищу. Целью было не найти конкретную книгу, а впитать атмосферу самого места, где ряды книг заполняли каждый дюйм стен и возвышались над полом, как курганы, расставленные согласно магической системе, известной только персоналу. Я старался незаметно смотреть на сотрудников, когда они искали то или иное название, находя его, видимо, с помощью особого инстинкта, которым я так желал обладать.

Я слонялся так долго, как только мог: брал книги, прочитывал абзацы наугад, пытаясь подслушать, как продавцы дают советы другим покупателям. Казалось, что продавцы книг, словно медиумы, интуитивно чувствовали, кому какая книга нужна. Мне захотелось, чтобы такое умение – неважно, откуда оно происходило! – было загружено и в меня.

Наконец я выбрал «Раскрашенную птицу» Ежи Косинского, потому что эту книгу настоятельно рекомендовал папа: о мальчике, который жил совсем один и попал в беду. В аннотации на обложке было сказано, что он скитался без семьи из города в город – в Восточной Европе во время Второй мировой войны. По сравнению с его жизнью моя казалась безопасной и лёгкой.

Мой отец, человек, в основном читавший лишь балансовые отчёты, любил короткие рассказы. Он держал экземпляр «Величайших в мире коротких рассказов» в серой потрёпанной обложке возле кровати и забирал его с собой каждый раз, когда уезжал в отпуск. Он любил рассказы О. Генри, Саки и Честертона. «Открытое окно» Саки – любимый его рассказ. В нём рассказывается об охотниках, не вернувшихся с охоты, и о вдове, что оставила для них окно открытым – на случай, если они всё же вернутся. Казалось, что отец всё так же заинтригован, как и в детстве: всё же призраки или живые люди каждую ночь возвращаются в гостиную миссис Сэпплтон? Как и рассказчик, мистер Фрэмтон Наттел, папа не был уверен в том, кто больше бредит – читатель или миссис Сэпплтон – в тот момент, когда охотники появлялись вновь.

Во время одной из наших последних поездок в город отец слегка наклонил голову и уточнил:

– Наблюдал за тобой: кажется, ты слишком долго читаешь одну страницу. Неужели прочитываешь каждое слово?

Я посмотрел на него, удивлённый самой постановкой вопроса: разве, когда читаешь, не нужно прочитывать каждое слово?

– Разве так неправильно? – удивился я.

– Ну, не то чтобы неправильно, но ни у кого нет времени на маленькие слова. Тебе действительно так нужны все эти артикли, союзы и вспомогательные глаголы? Разве время глагола так уж важно? Всё это не расскажет тебе сути. Это вполне можно пропустить – и ты ничего не упустишь.

Отец рассматривал меня, чтобы убедиться, что я достаточно хорошо его понимаю.