Сквозь тени прошлого

К тому моменту, когда проснулась Габриэлла, Захария уже стоял одетый, гладко выбритый и готовый к новому дню. Он с улыбкой рассматривал такую сонную, тёплую и совершенно очаровательную женщину, которую ещё несколько недель назад совершенно не ожидал увидеть в своей постели. И в голос смеялся, когда она, увидев его и узнав, сколько уже времени, абсолютно не стесняясь собственной наготы, начала носиться по спальне, чередуя свой марафон с короткими забегами в ванную комнату. Габриэлла не хотела задерживать их отъезд и старалась как можно быстрее собраться. А на резонное замечание Захарии, что если она будет разгуливать при нём в таком виде, то поездка отложится ещё на неопределённый срок, Габриэлла только закатила глаза, ловко выскользнула из кольца его рук и, не принимая никаких возражений, отправила с вещами к машине.

Одевшись, Габриэлла в последний раз прошлась взглядом по комнате, убеждаясь, что квартира после её спешных сборов осталась в относительном порядке и что она точно ничего не забыла в чужом доме. Утро всё вернуло на круги своя. От неожиданных откровений и доверительных бесед, с которых началась эта ночь ещё там, в холодных объятиях на Пикадилли, не осталось и следа. Трепетность и нежность сменило насмешливое подтрунивание, а на место душевной близости вернулось сплошное сексуальное влечение. Хотела ли она большего? Возможно. А ожидала ли, что это «больше» может случиться? Наверное, нет. Так легче и проще. Она не хотела ничего усложнять. Пусть всё закончится также приятно, как и началось. Подхватив сумочку, она уже направилась к входной двери, когда зазвонил телефон, и тут же щёлкнул автоответчик.

— Закари, ты дома? Возьми трубку, нам нужно поговорить. Пожалуйста, любимый.

— Любимый?! — нахмурившись, вслух произнесла Габриэлла.

— Я умоляю тебя, Зак, ты так нужен мне!

Когда женщина начала всхлипывать и говорить, что не может жить без него, Габриэлла резко сорвала трубку, не выдержав такого невыносимого унижения.

— Закари! — В голосе такой щенячий восторг, такая сногсшибательная радость.

— Нет, это не он. — Она сразу же пожалела о своём решении ответить. Что она может ей сказать? Какую помощь оказать?

— Нет… — Горькое разочарование, прозвучавшее по ту сторону телефонной трубки можно было практически пощупать руками. — А кто это? — Из болезненного и надломленного голос превратился в подозрительный и ревностный.

— Я… друг, — подобрав самое безобидное определение их отношений, с большой осторожностью ответила Габриэлла. Женщина рассмеялась, очень неприятно и абсолютно неискренне.

— Друг, — протянула она. — Как же быстро Закари меняет друзей. Держись от него подальше, поняла?! — Габриэлла положила трубку, не желая вступать в дальнейший диалог.

«Ей явно нужна помощь хорошего психотерапевта», — подумала Габриэлла и обернулась на шум открывающейся двери.

— В первый раз я тебя так долго жду, — облокотившись о дверной косяк, с улыбкой заметил Захария.

— Тебе звонили, — сухо отозвалась она.

— Кто?

— Женщина.

— Ты взяла трубку? — вкрадчиво спросил он.

— Да. — Габриэлла заметила, что его взгляд стал жёстче, а лицо из приветливого превратилось в ничего не выражающую маску.

— Разве тебя не учили правилам хорошего тона? Одно из них: не отвечать на чужие телефонные звонки.

— Она рыдала в трубку, — резко бросила Габриэлла.

— Да неужели? Не знал, что ты такая чувствительная.

— Ты много чего обо мне не знаешь. Как и я о тебе. Например, я не знала, что ты настолько бесчувственный. — Она не собиралась ругаться с ним из-за этой женщины, по сути, это не её дело, хотя такая болезненная потребность в человеке поражала и пугала. Но его реакция — циничная, жестокая — жутко взбесила!

— А что ты предлагаешь? Поехать и утешить её? — холодно спросил Захария.

Габриэлла вспомнила журналистку из клуба и её полную уверенность, что он способен причинить физический вред женщине. На контрасте с жалостливой историей, которую наверняка рассказала Рейчел Элмерз, холодное жёсткое безразличие Захарии говорило само за себя — вызывало негатив и настраивало против. А потом вдруг Габриэлла представила себя такой же. Сломленной, ничтожной, молящей о его снисходительном внимании. Её пробрала дрожь и, передёрнув плечами, она решила, что скорее застрелится, чем так унизится перед мужчиной. Комментировать его последнюю фразу Габриэлла не стала и, подхватив пальцами ремешок сумки, направилась к двери.

— Я готова. — Когда она поравнялась с Захарией, он осторожно взял её за предплечье и спросил:

— Всё нормально?

— Нормально, — не глядя на него ответила она, высвобождая руку.

— Габриэлла, я не хочу ехать шесть часов в машине, смотреть на твоё недовольное лицо и слушать односложные ответы.

Она повернулась к нему и легко поцеловала в губы.

— Так пойдёт?

Захария захлопнул входную дверь и, усадив её в мягкое белое кресло, опустился напротив. Он положил ей руки на бёдра и, посмотрев в глаза, заговорил: