Сквозь тени прошлого

Прикинув про себя все за и против, Габриэлла пришла к неутешительным выводам. На одной чаше весов — новоиспечённая мать, хоть и абсолютно сумасшедшая, но всё же мать, и камень, которым он безумно хотел владеть, а на другой — недоверчивая строптивая любовница. Почему-то Габриэлле казалось, что чаша весов склоняется далеко не в её пользу. Может, это потому, что если Захария выберет её, то бриллиант придётся вернуть законному владельцу, и никто не даст гарантий, что наследник Самюэля захочет его продать. А может, потому что сомнения Габриэллы насчёт их отношений были настолько сильны, что она просто не верила, что значит для него больше, чем всё вышеизложенное.

— Теперь у нас осталась только одна проблема. — Элизабет снова навела прицел на Габриэллу, а Захария даже головы не повернул на это движение, полностью поглощённый своим приобретением.

— Я видела отчёт патологоанатома, — стараясь потянуть время, начала Габриэлла. Надежда, что кто-то из слуг или Оливер забеспокоятся отсутствием дам, оставшихся пить чай в гостиной, была небольшой, но всё же была. — У мистера Митчелла был сильный приступ астмы, как вы…

— Вы и туда засунули свой нос?! Нехорошо, — перебила её Элизабет и покачала головой с таким выражением лица, которое вне сомнения означало, что ничего хорошего о Габриэлле и её манерах она не думала.

— Я ведь действительно хорошо знала Самюэля и тем вечером рассчитывала поймать его на выходе из лавки. И я не сомневалась, что мне удастся уговорить его снова подняться наверх. Я ведь пришла подготовленной. — Она выразительно указала взглядом на револьвер. — Я ждала его в машине, а потом появились вы. Чем вы так увлекли бедного старика? — Элизабет рассмеялась, явно намекая на сексуальный подтекст. — Лавка закрылась, а вы так и не вышли, я долго ждала, пришлось даже позвонить Самюэлю. А мне, между прочим, утром нужно было на ранний завтрак с приятельницей.

— Какая досада, — вставила Габриэлла, за что получила ещё один пинок туфлей. Она поморщилась от вспыхнувшей в бедре боли и, повернув голову, заметила предостерегающий взгляд Захарии. Он стоял дальше, чем было необходимо, чтобы без риска для самой Габриэллы отобрать пистолет у безумной тётки. Хотя она не была уверена на сто процентов, что он вообще собирался это делать. Может, его взгляд относился не к тому, что не нужно сердить Элизабет, а просто выражал недовольство её длинным языком.

— А вообще, именно благодаря вам, Габриэлла, всё получилось так просто, — снова заговорила Элизабет. — После моего звонка вы практически сразу вышли, магазин остался открыт, я просто поднялась к Самюэлю в кабинет. Вы бы видели его лицо, когда он узнал меня. — Она звонко рассмеялась. — Я думала, его точно хватит удар, но судьба распорядилась иначе. Он закашлялся, а потом и вовсе начал задыхаться. Мне и делать-то ничего не пришлось, я всего лишь столкнула его с лестницы. Астматик чёртов! — зло бросила Элизабет и дружелюбно, с заботой в голосе, обратилась к Габриэлле:

— Вы знаете какую-нибудь молитву? Может, прочтёте напоследок?

<Габриэлла поняла, что её время вышло, и Элизабет больше не намерена разговаривать. И что ей делать? Умолять не убивать её?! Если бы она хоть на мгновение поверила в то, что сможет достучаться до сумасшедшей миссис Крэмвелл, она бы умоляла. Но весь облик Элизабет предельно ясно говорил: это бесполезно! А Захария… Захария больше не смотрел на неё.

— Да пошла ты, сука! Вот тебе моя молитва!

— Аминь! — ответила Элизабет и возвела курок.

— Элизабет, дай мне револьвер, — спокойно попросил Захария.

Она замялась и кинула на него недоумённый взгляд.

— Дай мне револьвер, я всё сделаю правильно, как всегда… мама.

Габриэлла в который раз поразилась его власти над женщинами. Элизабет заколебалась всего на мгновение, но потом послушно вложила оружие в его большую ладонь. Захария быстро перехватил рукоять и повернулся к Габриэлле. А она поймала себя на мысли, что уже не боится. Нет, она не чувствовала себя в безопасности и не знала, как поступит Захария. Недоверие и подозрения были слишком сильны, чтобы просто довериться ему, но страх прошёл. Габриэлла перевела на него прямой ясный взгляд и схлестнулась с его. Осуждающим, испытывающим.

— Что ты делаешь? — опомнилась Элизабет, когда Захария открыл барабан и, вынув оттуда все патроны, запустил револьвер куда-то за шкаф. Он на долю секунды замер, а потом резко повернулся и схватил её за горло.

— У меня были родители. Была мать! И это не ты! Ты сумасшедшая, насквозь испорченная женщина. Ты что, думала, отдашь мне камень, и я прощу тебе смерть жены и ребёнка?!

Элизабет хрипела, не в силах произнести ни слова. Она буквально повисла на его руке и только длинными, унизанными кольцами пальцами цеплялась за рукав чёрного пальто. Захария перехватил её за короткие светлые волосы и потащил вон из комнаты.