— Куда-то на Кателлу, мистер Арктур. В Анахайме. Нет, подождите… Карл говорит, это в Санта-Ане, на Мейне. А что…
— Спасибо, — пробормотал он и повесил трубку. Санта-Ана. Мейн. Именно там и была та блядская торчковая тусовка. Той ночью я, наверное, сдал полиции штук тридцать имён и столько же номерных знаков. Тусовка была не простая. Из Мексики тогда прибыла большая партия; покупатели её разбирали и, как это обычно у них водится, тут же пробовали. Половина из них теперь, надо полагать, уже арестована специально подосланными для перекупки агентами… чёрт возьми, подумал Арктур, ту ночь я до сих пор помню — вернее, помню, что помню. И никогда не вспомню как надо.
Впрочем, Барриса это всё равно не оправдывало. Он злонамеренно выдал себя в том телефонном разговоре за Арктура. Правда, теперь получалось, что он всё изобрёл на ходу — сымпровизировал. Блин, подумал он, наверное, Баррис был тем вечером сильно удолбан и просто сделал то, что делает большинство мудаков, когда они удолбаны. Типа упоения происходящим. Чек точно выписал Арктур; Баррису просто случилось взять трубку. И своими палёными мозгами прикинуть, что это клёвый прикол. Обычная безответственность — и не более.
Вдобавок, рассуждал он, снова вызывая по телефону-автомату такси, Арктур уже долгое время не был способен уладить проблему с этим чеком. Чья же тут вина? Снова достав чек, он посмотрел на дату. Блин, уже полтора месяца прошло! И я тут ещё болтаю про безответственность! Да за такое Арктура давно могли бы свинтить и пристроить на нары — слава Богу, что этот психованный Карл так и не сходил к окружному прокурору. Наверное, это любезная пожилая сестра его удержала.
Арктуру, решил он, лучше бы покрепче за свою жопу держаться; он сам сделал несколько пакостей, про которые я до сих пор понятия не имел. Баррис тут не единственный — а быть может, даже и не главный. Во-первых, по-прежнему остаётся неясной причина острой и напряжённой злобы, испытываемой Баррисом к Арктуру; без причины человек так всерьёз и надолго не намыливается подпаливать своему ближнему задницу. И ведь Баррис не пытается нагадить кому-то ещё — скажем, Лакману, Чарльзу Фреку или Донне Готорн. Баррис больше всех прочих способствовал отправке Джерри Фабина в федеральную клинику, и он добр ко всем животным в доме.
Как-то раз Арктур собирался отправить одну из собак — чёрт, как же её звали, ту чёрненькую, Полли или ещё как-то? — к ветеринарам, чтобы её усыпили. Её просто невозможно было ни к чему приучить. И Баррис тогда провёл с Полли многие часы, даже сутки, нежно её дрессируя, разговаривая с ней, пока она не успокоилась и чему надо не обучилась, так что её не пришлось приканчивать. Питай Баррис чёрную злобу ко всему, что шевелится, он нипочём бы временами не был способен на такую доброту.
— Такси слушает, — откликнулся телефон.
Он дал адрес бензозаправки.
И если слесарь Карл распознал в Арктуре тяжёлого торчка, размышлял он, мрачно слоняясь в ожидании такси, то здесь не вина Барриса. Когда Карл подкатил на своём пикапчике в 5 утра, чтобы сделать ключ для арктуровского «олдса», Арктур, надо полагать, расхаживал по тротуарам из клубничного желе, взбирался по отвесным стенам, отбивался от рыбьих глаз, мохнатых медуз и прочих глючных тварей. А где-то поблизости как пить дать маячил метровый контрактник на тележке. Тогда-то Карл и сделал свои выводы. Пока слесарь выпиливал новый ключ, Арктур, наверное, плавал вверх-вниз, как мыльный пузырь, стоял на голове без помощи рук и говорил ушами. Неудивительно, что Карла это никак не порадовало.
Возможно даже, размышлял он, что Баррис пытается прикрыть нарастающую неадекватность Арктура. Ведь Арктур даже свою машину уже не в состоянии содержать. Он выкидывает коленца — правда, не намеренно, а просто потому что его блядские мозги загажены наркотой. Хотя, если уж на то пошло, это ещё хуже. Баррис делает, что получается, — так, по крайней мере, можно предполагать. Но его мозги тоже загажены. У них у всех…
…мозги загажены, оттого и взаимодействуют так говняно. Говняный ведёт говняного. И прямо в говно — навстречу судьбе.
Возможно, прикидывал он, Арктур сам обрезал и заплёл провода, а также устроил все коротухи в своём цефаскопе. Среди ночи. Но зачем?
Вопрос «зачем?» обещал быть трудным. Однако с загаженными мозгами было возможно всё — любой спектр запутанных, как провода цефаскопа, мотивов. За время своей тайной работы на правоохранительные органы он множество раз с этим сталкивался. Эта трагедия была не новой — просто ещё один случай в компьютерных досье. Очередной этап маршрута в федеральную клинику, как у Джерри Фабина.