Склеп духовных скреп

В стране наступил настоящий кризис. Кто-то из людей лишился работы, кто-то дохода, а кто-то и вовсе своих близких людей схоронил. Не миновали беды и дворника Бибикова. Сначала ему позвонили и сообщили о том, что его родители заразились этим новым вирусом и были госпитализированы. До своих родных он не смог дозвониться. Прибывая в этом шоковом состоянии, он вдобавок ко всем прочим неприятностям еще и был призван ректором на собрание всех преподавателей, профессоров и обслуживающего персонала. Ректор всех созвал, для того чтобы сообщить им о роспуске. Дескать, все учебные заведения закрываются, и обучение становится дистанционным. Учителя, конечно, возмутились, но всё же пошли по домам осваивать интернет трансляции. А вот Бибиков, остался стоять перед ректором с вопросительным выражением лица.

– А мне можно остаться в университете? – спросил у ректора Бибиков.

– Нет, Бибиков. Ты же слышал распоряжение правительства о том, что повсеместно запрещено массовое скопление людей. Поэтому в университете останется только сторож.

– Разве два человека – это массовое скопление, по-вашему? – спросил ошеломленный Бибиков.

– Да не в том дело, Бибиков. – отмахнулся от него ректор. – Взрослеть тебе пора, вот что.

      С этого дня остался дворник Бибиков без своей каморки. Наскоро он собрал все свои скромные пожитки, вызвал такси и поехал. Доехал он до патриарших озер. Уже сидя в парке, он уместился на скамейке, жадно вдыхая прохладный утренний воздух. Вокруг никого. Только вдалеке примерно через полчаса за забором он увидел, как полицейские сажают человека в полицейскую машину и увозят. Задержанный просто выгуливал собаку и видимо слишком далеко ушел от дома и тем самым нарушил режим самоизоляции. Этого нарушителя и забрали полицейские. Только вот собаку не взяли с собой. Бедная собака подошла к Бибикову, обнюхала его и побежала обратно к своему дому. Только потом Бибиков узнает, что этого нарушителя самоизоляции звали Иешуа.

      Бибиков и сам мог бы в это утро оказаться в полицейском участке. Вот только он думал вовсе о грустном.

      “А ведь они умрут. Определенно не переживут всего этого. Они находятся в группе риска. Пожилые люди с сопутствующими заболеваниями”. – скорбно помышлял Бибиков. “И кто виноват? Во всем их вера виновна. Хотели мученические венцы. Так вот, получайте, можете не расписываться. Но для чего желать мученичества, когда мы все мученики! Мы рождаемся и мучимся. Будучи детьми, мы ощущаем себя бессмертными, если кончено, мы наделены отменным здоровьем. А потом? А затем наступает другой возраст, более осознанный возраст. И начинаются боли, болезни, страдания. Разумный человек понимает, что болеть и страдать это плохо, это мешает жизни. Поэтому и создаются лекарства, обезболивания. Мы боремся со страданиями. Но продолжаем страдать. И как же быть? Чтобы не страдать, надо не рождаться. Но моего желания никто не спрашивал. Да и без рождения человечество утратит смысл. Человечество не бессмертно, ему нужно постоянное обновление. Тогда для чего мы здесь? Чтобы радоваться и страдать. Но не хочется страдать, а хочется только счастья. Кто всё это устроил? Бог ли? Природа ли, вселенная с законами физики? Неважно кто, так как они всё время придумывают всё новые методы нашего уничтожения. Подобно сему вредителей травят пестицидами, а нас травят вирусами”. – думал Бибиков. – “Но умереть и сдаться это слишком легко. Я буду жить. Я буду жить ради протеста богу или природе. Сколько человечество претерпело страданий. Немыслимо сколько. Но вопреки всему мы не разучились любить. Мы, влюбленные идиоты, продолжаем любить друг друга или любить только себя. Неверов не прав. В нас есть нравственная закономерность или гены нравственности. Не будь в нас нравственности, то мы бы уже давно поубивали друг друга. Но нравственность сохраняет наши жизни, даже перед лицом страшной опасности умереть от вируса. Но так только я думаю. А в верующих людях разве нет нравственности, о которой они столь часто говорят? Их отличие от других состоит в том, что они свою нравственность отправляют в мир иной. Там, дескать, нравственность, а тут только грех и страдания. Они мечтают о загробной жизни. Отсюда и возникает их пренебрежение к жизни. Они помышляют так: война так война, болезнь так болезнь. Они соглашаются. Смиряются. В них нет протеста. В них сплошные противоречия. Они говорят, что аборт – это убийство, но при этом благословляют на убийство на войне и освящают оружие. Будто одних жалко, а других нет. Да и своих-то им не жалко, что ж умирайте, женщины еще нарожают. И вот сейчас тысячи людей умирают. Страдают. Будь проклято всякое страдание”. – заключил Бибиков уже идя к хорошо знакомому ему дому. Он не заметил, как уже поднялся на лифте на седьмой этаж. Достал из кармана ключ и отпер им входную дверь квартиры, где недавно проживали его родители. Внутри его встретила тишина в обнимку с пустотой.