Сказка о лесной деве

Девушка не требовала от него ни золотых, ни красивого отреза на платье, ни взять ее с собой в столицу, не жеманничала, как знатные дамы, выставлявшие напоказ свои прелести, а просто стояла и смотрела на него, гордая и невыразимо прекрасная, настолько тоненькая, что казалась почти бесплотной. Генрих встал с кровати, невольно коснувшись Эльзы.

– Спокойной ночи, моя прекрасная дама. Прошу искренне простить за то, что посмел потревожить Ваш покой, и надеюсь быть осчастливлен Вашим обществом и завтра, – Генрих отвесил опешившей девушке низкий поклон и вышел.

Как же холодно, подумала Эльза, кутаясь в одеяло , хорошо, что все обошлось…у господ свои причуды.

Почему она так прекрасна, что растревожено все естество и болит сердце? Генрих так и не смог заснуть этой ночью – и, кажется, нашел выход.

Глава 7

Эльза выгребала золу из печи, когда поняла, что в кухне все почему-то стихло. Девушка оглянулась: за ее спиной стоял молодой хозяин. Грета шепнула, его зовут Генрих – "правда, красавец, скажи, Эльза? Он тебе совсем-совсем не глянулся?"

"Ну настоящая замарашка, – подумала о себе Эльза. – Сейчас испугается меня и сбежит". А вслух спросила, согнувшись в поклоне:

– Все ли в порядке, молодой господин? Всем ли довольны – кушаньями, питьем? Велите подавать обед?

– Стань моей любовницей, – выпалил Генрих. – Мы поедем в столицу, у тебя будут самые красивые платья и драгоценности! – Потом добавил, чуть покраснев: – Обещаю, я буду ласковым.

Эльза отерла пот со лба – "Точно, с причудами… только я не Золушка, а он не принц, хотя все-таки хорош…" – и постаралась улыбнуться:

– Простите меня, молодой господин.

Мне нужны ни камни, ни платья, я всем довольна. И потом, я никак не могу оставить свою матушку, а она у меня совсем стара. Не про меня честь…

– Было бы предложено! – разозлился Генрих и, развернувшись, ушел, хлопнув дверью. Да таких, как эта, у него будет пук за золотой, да как она смеет…

Кухня разочарованно вздохнула: жаль, что чуду, столь редкому в наши дни, не суждено было свершиться. Грета смахнула слезинку, Эльза вернулась к нелюбимому делу, а Хельга, в последнее время бывшая в грустном настроении, вдруг радостно улыбнулась какой-то своей мысли. Вспомнит ли ее молодой господин?..

Генрих был зол, зол как никогда: еще ни одна женщина не смела ему отказывать! Да как у нее вообще язык повернулся, у замарашки чертовой! Вот он уедет сейчас, а эта маленькая кухарка пусть кусает себе локти и горюет о том, что потеряла! И все же, даже перепачканная золой, Эльза была хороша как никогда…

– Кто там? – разозленный Генрих распахнул дверь. На пороге стояла маленькая седоволосая женщина, показавшаяся Генриху смутно знакомой. – Чего тебе? – Генрих никогда не церемонился с прислугой, следуя наставлению отца: "Чернь должна знать свое место".

– Неужто не помнишь меня, сынок? – женщина устало улыбнулась грустной улыбкой. – Коли так, пойду я…

И тут Генрих ее вспомнил.

Когда он был маленьким мальчиком, его отец с пышной свитой иногда останавливался на постоялом дворе у Джакомо. Угодья свои объезжал.

А маленький Генрих, окруженный многочисленной свитой, очень страдал. Вынужденный соответствовать своему положению, всегда молчаливый, мальчик был похож на нарядную статую. К тому же, с позволения отца Генриха, француз-гувернер нещадно лупил мальчика тростью за малейшее проявление непослушания.

Тот молча страдал, ведь только недостойные показывают свою слабость.

Однажды Генрих отправился исследовать окрестности. Был поздний вечер, и все уже спали, в том числе и наставники мальчика. В какой-то момент мальчик понял, что заблудился. Не желая будить окружающих, тем самым признаваться в своем позоре и получать заслуженное наказание, Генрих открыл первую попавшуюся дверь… и попал на кухню.

Какая-то маленькая круглая женщина что-то пекла в огромной печи и пела песни. Женщина не стала поднимать шум. Она представилась матушкой Хельгой, налила Генриху большой стакан молока ("Я добавила туда чуток сон-травы, чтобы ты крепче спал, сынок…") и поставила перед мальчиком полную тарелку горячих пряников.

С тех пор Генрих каждый вечер приходил к матушке Хельге, а она поила его молоком и кормила пряниками,а еще рассказывала страшные сказки про черного человека, злых гномов и огнедышащих драконов – те самые сказки, которые так любят мальчишки.

Вкуснее этого молока и пряников Генрих ничего не пробовал, хотя привык к самым изысканным кушаньям. С тех пор каждый раз, когда он должен был сопровождать отца в поездках по угодьям, мальчик соглашался с радостью – ведь они снова заедут к Джакомо, Генрих увидит матушку Хельгу, поест ее вкусной еды и послушает замечательные сказки, каждый раз новые.

– Матушка Хельга! Да садитесь же! Как я рад! Что привело Вас ко мне? – Хельга с опаской присела на краешек пышной кровати и неодобрительно покосилась на роскошный балдахин. "Вот висюлек-то понавешали.."

Хельга помолчала, убедившись,что Генрих ее узнал, и начала рассказывать:

–– Я знаю, что ты добрый малый, сынок… Мне нужна твоя помощь.