Скажи что-нибудь хорошее

Пашка почувствовал себя маленьким и беззащитным. Он не понимал, как ему вести себя с этим мужиком, честно говоря, он робел в его присутствии. Пашка решил задать сначала главный вопрос:

– Она… Евгения… Жить будет?

– Если захочет, – загадочно ответил мужик. – Подай-ка мне синюю коробку. На столе стоит.

Шило не очень понимал, что собирается делать Георгий. Если заниматься своими делами, зачем ему тут нужен Пашка… Тем не менее он повиновался и принес тяжеленную коробку, набитую какими-то бумагами.

– Открывай! – велел Георгий, так и не взглянув на Пашку.

Шило робко приподнял крышку и увидел сложенные чьей-то заботливой рукой, аккуратно перевязанные тесемочками, пачки писем. Отдельно лежали фотографии, упакованные в пластиковый пакет – маленькие иконки, крестики, плетеные фенечки… Перевязанных стопок было много – сто или больше, Шило не мог на взгляд определить. Почему-то именно в это мгновение он придумал, как обращаться к Георгию.

– Папаша, – уверенно изрек Павел, – можно я посмотрю вашу корреспонденцию?..

– Смотри, сынок. – В голосе и в словах Георгия Пашка снова услышал двойной смысл. То ли разрешение, то ли угроза…

Шило осторожно принялся за фотографии, перебирая одну за другой. На снимках присутствовали разные люди разных возрастов, полов, комплекций и, похоже, даже вероисповеданий. Пашка все пытался отыскать закономерность, по которой сложены фотографии, но их было так много, что он отказался от поисков системы и через некоторое время потерял интерес. Он тупо перебирал картинки, пока не наткнулся на фото невероятно красивой молодой женщины, стройной, длинноволосой блондинки со смеющимися глазами и счастливой улыбкой. Она стояла в цветущих сиреневых кустах и, казалось, была одурманена запахом и красотой до умопомрачения.

Пашка перевернул фото, в надежде получить хоть какую-то информацию о девушке. Телефона не было, зато была надпись. «Ты подарил нам счастье!» Пашка хмыкнул, стараясь не развивать ушедшую в неправильную сторону мысль. Его хмыканье не осталось незамеченным.

– Смотри дальше, Шило. – Георгий будто знал, на ком сосредоточился Пашка, хотя так и не взглянул ни разу в его сторону.

Шило взял следующую фотку. Все понятно, та же телка, только с высоким симпатичным парнем рядом. Похоже, какой-то спортсмен, даже вроде известный. Сильно смахивает на теннисиста. Ну, красавец, ну, с прекрасной телкой, только почему он, Пашка, должен смотреть на их изображение и терять время? Он в раздражении повернул фотографию тыльной стороной. Там было написано: «Уже пять месяцев». «Бред какой-то, – подумал Пашка, – мне-то это зачем, какие пять месяцев?» Он машинально взял очередное фото. На нем Шило увидел изможденного, немощного, очень худого человека с запавшими щеками, согнутого в три погибели, еле стоящего на ногах. Человек был лысым, очень желтым, и, похоже, это была его предпоследняя фотография в жизни.

– Видишь? – вдруг спросил Георгий.

– Ну, вижу. – Пашка не смог сдержать раздражения в голосе.

– Распечатай письма под двадцать седьмым номером.

Тут Пашка заметил, что каждая упаковка имела свой порядковый номер, аккуратно выведенный на уголке верхнего письма. Он отыскал номер 27, развязал тесемочку и начал читать письмо, написанное от руки аккуратным женским почерком.

«Мне двадцать один год. Уже четыре года я встречаюсь с человеком, которого люблю больше жизни…»

Это была не просто исповедь, но мольба. Девушка любила парня – профессионального горнолыжника, а он любил ее. Они хотели прожить вместе всю жизнь, родить детей, воспитывать их и умереть в глубокой старости в один день. Но судьба распорядилась по-другому. Парень не удержал равновесие на склоне и, пролетев с бешеной скоростью метров триста, получил смертельную травму, несовместимую с жизнью. Ушибы и ссадины прошли, но удар по печени лишил ее возможности функционировать, поэтому спортсмен медленно и тяжко загибался в госпитале, ожидая следующей пересадки, потому что предыдущие две оказались неудачными – могучий организм отвергал чужую плоть. Парень высох, превратился в старика и, по большому счету, желал только одного – избавиться от мучений и освободить от них любимую девушку. Он все чаще говорил, когда она приходила навестить его в госпиталь:

– Родная, не ходи ко мне, найди себе нормального, здорового мужика. Только помогите матери меня похоронить. Так бывает. У тебя все впереди. У меня, похоже, уже все позади. – Он улыбался, а она выбегала из палаты «за водой», а на самом деле рыдала, сидя на полу в туалете, и клялась, что не даст ему умереть. Когда он стал весить так мало, что она смогла поднимать его на руки, ему сделали третью – последнюю – операцию по пересадке. И на следующий день она написала Георгию.

Пашка читал письмо девушки как увлекательный грустный роман. Он почувствовал себя причастным к ее истории. И к его истории болезни. Только Шило все еще не понимал, к чему все это устроил Георгий. Поэтому, закончив чтение, он прямо спросил:

– Ну и что? Прочитал.