Сказание о Бахраме Чубина из «Шахнаме»

Глава двадцать пятая Ослепление Ормузда родственниками Хосрова Бандуем и Густахмом

В Багдаде быстро слухи появились,
Что во дворце приемы прекратились.

Тот говорил: «Бахрам идет с войной,
Чтоб овладеть престолом и страной».

Другой: «Хосров привел войска для брани,
Владычествовать хочет он в Иране».

Делами царства были смущены
Мужи совета и мужи войны.

Рабы, мечтая воевать со знатью,
Вдруг перешли от похвалы к проклятью.

Стекались воеводы во дворец, —
Ормузд увидел в этом свой конец.

Войдя в зинданы и сердца волнуя,
Достигла весть Густахма и Бандуя,

Что миродержца сумрачен удел,
Крамольный дух умами овладел.

Отправили те двое из темницы
Своих людей на площади столицы,

Велев узнать им от господ и слуг,
Насколько справедлив тревожный слух.

Поняв, что день настал их долгожданный,
Они открыли тюрьмы и зинданы,

Повиновенья перешли рубеж
И подняли неслыханный мятеж.

Бездействовала стража городская,
Толпу вооруженных пропуская.

Бандуй с Густахмом были впереди, —
Мятежников опасные вожди.

Сама земля, казалось, закипела!
Приблизясь к воинам Ормузда смело,

Толпа глаза омыла от стыда,
А воинам Густахм сказал тогда:

«Пусть убедится шахская дружина,
Что преходяща сила властелина;

Вы слабыми считать нас не должны;
Хотите вы, иранские сыны,

Пойти, во имя предков, с нами вместе
И препоясаться для славной мести?

Ормузда не считайте вы царем,
На трон другого шаха возведем,

Чтоб для Ормузда горькими навеки
Ирана стали сладостные реки.

А не поможете вы нам сейчас, —
На произвол судьбы покинем вас.

Мы где-нибудь приют себе отыщем,
Чтоб край далекий нашим стал жилищем».

От этой речи вспыхнули сердца.
Сказали охранители дворца:

«Не ведал мир такого властелина,
Что руки обагрил бы кровью сына».

Вошли они, ликуя, во дворец,
Сорвали с шахской головы венец,

Свалили шаха перед шахским троном,
Глаза железом выжгли раскаленным,

Затем оставили его в живых,
Ушли, набрав сокровищ дорогих.

Померкло царствования светило,
Судьбы превратность небо нам явило.

Да не привяжется душа твоя
К непрочному чертогу бытия,

То радость в нем ты познаешь, то горе.
С добром и злом не состязайся в споре.

Живи сто лет или сто тысяч лет, —
Что ныне — мощь, в том завтра силы нет.

Влеком к добру, не говори плохого,
Да не услышишь сам плохого слова.

Глава двадцать шестая Хосров узнает об ослеплении Ормузда; он становится шахиншахом