Система

Корчагин, то и дело теряя тапочек, бежит вдоль корпуса, не зная, что в точности повторяет путь Жулика. Во дворе он так же натыкается на лающую роту обеспечения.

«Прекратить!» – его голос срывается на визг. Он пробегает мимо грохочущего строя и залетает в подъезд.

Медный переглядывается с Монтаной «Получилось!»

«Получилось!» -видит Кир в пьяных, горящих азартом глазах Афони.

«Ну что, брат, ты понял?» – говорит ястребиный взгляд Кацо адресованный Кубе.

Оглушённый лаем, Куба смотрит на раскрывающиеся рты и горящие азартом глаза сослуживцев. Теперь он понял, о чём говорилось в той маляве. Он видит, что система есть, и она работает, но пока не понимает, зачем она нужна, и для каких целей создана.

Сейчас здесь этого не понимает никто. Достаточно того, что родилось что-то новое, и оно живое, оно сильное, оно издало свой первый звук. И этот звук поистине потрясающ.

Внешне серьёзное, но просто лучащееся счастьем лицо Кира говорит о том, что результат превзошёл его ожидания.

Первым из транса выходит Медный. Он понимает, что это пора останавливать.

«Отставить голос!» – орёт он. Лай стихает постепенно, не сразу, сменяется оживлённым гомоном и смехом. За ротой обеспечения постепенно утихают курсанты. Над училищем повисает звенящая тишина.

Корчагин, взлетающий через две ступеньки не замечает, что лай на улице сошёл на нет. Он забегает в казарму. На тумбочке никого. Он не сразу замечает дневального, который высунулся в окно по пояс. Но сейчас это интересует его меньше всего.

«Серёга!» – орёт он истошным голосом. – «Капитан Томилов!».

Дневальный Попенко как ошпаренный отлетает от окна и стоит с замешательством человека, попавшего впросак. Из каптёрки выходит Томилов, одетый в спортивный костюм. Лицо его безмятежно, в руках он держит плеер, а на ушах объёмные наушники. Он с растерянным видом глухонемого, до которого чудом донёсся какой-то звук, опускает наушники на шею.

– Серёга, это чё такое происходит? – Корчагин смотрит на капитана, как будто пытается понять, не является ли тот участником этого массового помешательства и вдруг понимает, что тот мертвецки пьян.

– А чё-ё случилось? – спрашивает капитан, едва двигая челюстями.

– Серёга, только не говори, что не слышал. Всё училище лает как бешенные собаки.

– Училище лает? – Томилов смотрит на товарища с видом опытного психиатра.

– Да посмотри ты в окно, – раскрасневшийся Корчагин раздражается всё сильнее.

Томилов вялой походкой идёт к окну. Корчагин замечает, что дневальный незаметно переместился на тумбочку.

– И чё ты там увидел? Гуляющих курсантов? Так сегодня вроде суббота.

Корчагин смотрит в окно через плечо Томилова. Действительно, на плаце осталось несколько мирно болтающих курсантов.

– Да они только что лаяли и завывали так, что наверное весь город теперь на ушах стоит. И твои тоже, там во дворе.

– А я вот ничего не слышал, – Томилов почему то потрогал наушники. – А ты слышал? – как то очень душевно он обращается к дневальному.

Попенко пожимает плечами – нет ничего не слышал товарищ капитан.

– Ты чё солдат, из меня дурака хочешь сделать? Я тебе мигом мозги вправлю! – Корчагин дёргается в сторону дневального, но Томилов хватает его за руку и начинает заговорщицки шипеть.

– Пашка, а ты я смотрю вчера тоже хорошо приложился, – он показывает на трико и тапочки лейтенанта. – Тебя нужно срочно лечить! – утвердительно кивает он и тащит щуплого лейтенанта к каптёрке.

– Да я не…

– Давай-давай, щас быстро всё поправим, – запихивая лейтенанта в дверь Томилов подмигивает дневальному.

– Серёга, да ты…

– Тсс… – Томилов прикладывает палец к губам, осаживая бурный темперамент товарища. – На вот, сначала. – Он наливает доверху гранёный стопарик из початой бутылки водки.

Корчагин покорно принимает стопарик из рук Томилова и проглатывает его содержимое с обречённостью больного, которого вынуждает принять лекарство строгий доктор.

– Серёга! это.. – Враз осипшим голосом пытается что-то сказать Томилову, но тот уже протягивает большой пупырчатый огурец и пихает ему прямо в рот.

– Закуси.

Корчагин с хрустом жуёт огурец, и глаза его слезятся. А капитан тем временем наполняет с горкой второй стопарик. – Давай, выпусти пар.

Вторая порция водки даётся Корчагину гораздо легче, и он мгновенно чувствует приятное облегчение, в котором растворяются проблемы.

– Серёга, это чё за хуйня? – наконец-то ему удалось сформулировать вопрос.

– Ну вот, ты сам нашёл этому объяснение. Сегодня выходной. Пацаны прикалываются, веселятся. Они молодые. Пашка, ты чё себя молодым не помнишь? – он пихает лейтенанта кулаком в грудь.

– Се-рё-га! Это военная часть, режимное заведение. – Машет огрызком огурца, как микрофоном быстро опьяневший на старые дрожжи Корчагин.

– Забудь Пашка, не будь занудой, – Томилов в очередной раз наполняет стопарики. – Иногда нужно расслабляться и на что-то смотреть сквозь пальцы.

– Что-то я тебя не узнаю, Серый. – Корчагин смотрит на стопку, которая гуляет в его руке. – Ты чё не понимаешь, если мы им один раз это с рук спустим, они из нас верёвки вить начнут.