Синева

И медленно опустили в корыто, устланное подушками, которые нашли в заброшенном доме.

Яхта была большая и тяжелая. Я испугался, что под ее тяжестью трактор опрокинется.

Но когда я повернул ключ и завел двигатель, трактор как ни в чем не бывало тронулся с места. А вместе с ним и прицеп с яхтой.

Через сад и дальше – вниз по тропинке, к каналу.

Лу бежала рядом.

– Давай, папа, вперед!

Я включил задний ход, трактор медленно пополз к каналу, я то и дело оборачивался и смотрел на яхту. Ладони вспотели, на спине выступили капли пота.

Вдруг не получится? Вдруг корыто перевернется или прицеп не выдержит?

Уж слишком крутой здесь склон, чересчур крутой.

Я закрыл глаза и продолжил спуск. Чувствовал, как яхту тянет вниз. Прицеп набирал скорость.

Мы двигались вниз, к каналу.

Газ мне больше не требовался – прицеп ехал сам собой. Сила тяжести взяла свое.

– Стоп! – закричал Мартин.

– Тормози! – вторил ему Кристиан.

Я послушался, но масса лодки оказалась сильнее меня.

Перевернется – сейчас она перевернется!

Но она не перевернулась.

Прицеп съехал в канал. Как мы и надеялись.

Тачка затормозила на илистом дне.

– Подожди! – крикнул Калеб.

Словно я собирался что-то делать.

Задние колеса трактора стояли на берегу канала, на самом краю. Грозя вот-вот сорваться.

Калеб с Кристианом бросились ко мне и отсоединили прицеп. Я надавил на газ и двинулся обратно во двор.

– Ура! – Лу запрыгала от радости.

Все захлопали в ладоши.

А яхта – она стояла посредине канала. Прочно закрепленная в корыте, прибитом к прицепу, колеса которого увязли в иле.

Там она и будет стоять. Пришвартованная к дну.

Прочно, как на сваях, пока не начнется дождь.

За работу Калеб, Мартин и Кристиан ничего не взяли. Впрочем, заплатить мне им все равно было нечем.

– А трактор, – сказал Кристиан, – вам он, наверное, не нужен.

– Забирайте, – сказал я.

Кристиан уселся за руль.

– Иди сюда, – на ломаном французском сказал он Лу, – залезай.

Подбежав к трактору, Лу уселась рядом с Кристианом.

– И вы тоже! – Он обернулся к нам.

Мы набились в ржавую кабину и покатили обратно в лагерь.

Ритмичный гул трактора отдавался во всем теле.

Ехать вот так, не прилагая усилий… Так просто, и тем не менее прежде я никогда об этом не думал. Раньше я все время перемещался на чем-то – машинах, автобусах, поездах, самолетах. На перемещение я не тратил ни сил, ни энергии.

Это было проще простого.

Как славно сидеть вот так, когда тебя везет ревущий двигатель. Но трактора хватило ненадолго. На пару сотен метров. Потом электричество кончилось.

Мы оставили трактор на дороге, почти там же, где он стоял прежде, и дошли до лагеря пешком. Но шагали мы легко.

Сигне

Туман рассеялся, ветер крепчал, я взялась за шкот, чтобы поднять фок, но какое-то движение в воде меня остановило – поверхность моря гладкая, и все же там, глубоко подо мной, что-то есть.

Я услышала какой-то звук, громкий и щемящий, повернулась к бакборту – и увидела: метрах в пятидесяти от яхты из воды била высокая струя. Киты умеют петь, у них свой собственный язык, но песню здесь, наверху, не слышно, до нас доносится только этот удивительный, почти механический звук воды, выплескивающейся из дыхала.

Черно-синяя спина все ближе, она приближается к яхте, какой же он длинный, господи, наверное метров двадцать, вдвое длиннее «Синевы», это финвал, скорее всего, финвал, второй по величине после синего кита и встречается много где, китов я и прежде видела, но таких огромных – никогда, и никогда так близко.

Его тело дугой выходит на поверхность, а после сразу же опускается обратно под воду, сливаясь с темнотой.

Где же ты, куда подевался? Уходи, плыви себе потихоньку отсюда.

Но он опять появился, всего в нескольких метрах от меня – вот он, плывет рядом с яхтой. Кажется, самка, они крупнее всего, тонн пятьдесят, может, и шестьдесят, а моя яхта – всего-то жалкие три с половиной. Одно движение этого гигантского тела – и «Синева» пострадает, а я ничего поделать не могу, кит огромный и тяжелый, пожелай он – и я пострадаю, яхта пострадает, задень он боком «Синеву» – и она перевернется, а с ней и я.

Долго ли я выдержу в воде? Холодная ли она? Наверное, градусов восемь, может, десять. При десяти градусах я пробуду в сознании час, а смерть от переохлаждения ждет меня через три часа, это если я не поддамся панике, не начну глотать воду и меня не будет тошнить. Большинство утонувших способны плыть, им мешает паника, а не холодная вода. А может, кит накроет меня и утянет вниз задолго до того, как я замерзну, примется бросать меня из стороны в сторону, играть со мной в бессердечную игру, придуманную непостижимыми животными импульсами, и никто здесь не сможет меня спасти.

Из дыхала снова взметнулся фонтан, сопровождаемый сильным громким звуком. Струя воды такая мощная, что капли падают на меня, может, надо сделать что-то, может, его какой-нибудь звук напугает? Или наоборот, раззадорит?

Лучше ничего не предпринимать.

Кит уходит вниз, но лишь на миг, а потом снова возвращается, он теперь всего в десяти метрах от яхты, плывет ко мне, перевернет яхту, я упаду за борт, кит утопит меня, утянет вглубь…