К а з а к. Да вот, насилу отбили на базаре.
М а л ь ц е в. Вот вам, вот вам! Нашел время по базарам разгуливать.
А л е к с а ш а. Изволите так говорить…
Г р и б о е д о в. Что случилось?
М а л ь ц е в
Г р и б о е д о в. Я же тебе сказал, франт-собака, в город без моего разрешения не выходить.
Придется запереть на чердаке и часового поставить.
А л е к с а ш а. Изволите говорить, а не знаете…
М а л ь ц е в
Г р и б о е д о в. Пусть полежит здесь.
Д о к т о р. Переломов как будто нет. Полежит — отойдет.
Г р и б о е д о в
Ш а х н а з а р о в
М а л ь ц е в. Александр Сергеевич… вам известно, что происходит в городе?
Г р и б о е д о в. Известно. Даже более, чем вам. Муллы собирают народ в мечетях и возбуждают против нас.
М а л ь ц е в. Все оттого, что под нашим покровительством находятся люди…
Г р и б о е д о в. А вы ожидали другого? Народ Персии не против нас, но его обманывают. Сознательно обманывают, чтобы скрыть справедливость наших требований, объясняя причину его нищеты нашим поведением. Кстати, Иван Сергеевич, я и вас попрошу не выходить в город. Вы так торжественно наряжаетесь, что это оскорбительно для здешних бедных людей.
М а л ь ц е в
Г р и б о е д о в. А-а! Это когда старичок в короне едва не умер от утомления?
М а л ь ц е в. Да.
Г р и б о е д о в. И вам непонятно, почему я так долго сидел?
М а л ь ц е в. Простите, нет.
Г р и б о е д о в. Знаете, есть этикет азиатский, а есть — дипломатический. Я сидел, возвышая тем самым Россию. Некоторые европейские державы уже сделали из этого полезные для нас выводы. Наша сила и влияние измеряются там, между прочим, по количеству минут, в течение которых продолжается аудиенция русского посла у шаха. Я высидел один час семнадцать минут! Небывало много!
М а л ь ц е в. Но шах был рассержен.
Г р и б о е д о в. Что же делать? При случае мы принесем ему свои извинения и даже употребим все титулы шаха не хуже, чем это делают англичане. Однако же теперь, хотя шах и утомился до потери сознания, но он идет на уступки, он боится меня.
М а л ь ц е в. Вы безумны. Вы же сами сказали, что муллы собирают в мечетях народ…
Г р и б о е д о в. Не может быть иначе. Это — война, Иван Сергеевич.
М а л ь ц е в. Война?
Г р и б о е д о в. Да, и притом жесточайшая: война улыбками, разговорами, реверансами и непреклонной настойчивостью.
М а л ь ц е в. Нет!.. Я не желаю погибать!.. Наша миссия и без того выполнена блестяще!..
Г р и б о е д о в. Вам известно об этом от доктора Макнила, разумеется?
М а л ь ц е в. Не все ли равно, от кого! Но почему, зачем я должен ставить на карту свою жизнь из-за какого-то Маркарьяна, из-за каких-то бродяг, из-за каких-то женщин…
Г р и б о е д о в. Успокойтесь! Успокойтесь! Разве вам не жаль их? Хорошо. Если не можете сердцем, так разумом поймите. Мы заключили мир в Туркманчае, и это означало, что вся Восточная Армения обрела наконец свою землю, освободилась от мусульманского ига. Это означало также, что Россия взяла под защиту армянский народ, который доверился ей!.. Или я составлял и подписывал договор, который сейчас окажется обманом? Женщины, о которых говорите вы, несчастные пленницы, как и тысячи других таких же, они верят вам, мне, зданию русской миссии, русскому послу!..
М а л ь ц е в. Да? Вас тронули слезы из черных глаз каких-то женщин, которых вы, быть может, и не увидите никогда?! А слезы из глаз вашей супруги, об этом забыли?..
Г р и б о е д о в. Бог знает, что вы говорите, потеряв рассудок со страху!
М а л ь ц е в. Александр Сергеевич, но вы же знаете… Нина Александровна… она в положении… она одна… в Тавризе… Как можете вы!..
Г р и б о е д о в. Прошу вас, наши деловые разговоры окончены на сегодня.