Синее море

Г р и б о е д о в. Потерпи, сейчас она пройдет над горой, скроется на несколько мгновений и всплывет — навеки ясная, горящая белым светом! Вспоминай эту ночь!.. Неведомо где и неведомо как я умру. Подожди, подожди… Обещай мне. Ты похоронишь меня на этой горе. Оттуда виден весь твой город и деревянный дом, в котором — ты. Видишь? Вон там, около часовенки, у самого монастыря, над выступом…

Н и н а. О чем говоришь?! Не смей! Будем век жить, не умрем никогда! Грибоедов!

З а н а в е с

ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ

КАРТИНА ПЯТАЯ

29—30 января 1829 года. Тегеран. Русская миссия. Одна из приемных зал. Мебели почти нет. В центре — большая дверь в золотом орнаменте. Она ведет на террасу, во двор, но сейчас заперта. Справа — внутренняя лестница, под навесом которой камин. Вечер. Штабс-капитан  Ш а х н а з а р о в, переводчик, сидит за столом и пишет. М а л ь ц е в, возбужденный, ходит взад-вперед.

М а л ь ц е в. Возможно, я человек несведущий, не опытный в делах азиатских, но, согласитесь, поведение Александра Сергеевича неосторожно, скажу больше, оно вызывающе.

Ш а х н а з а р о в. Вы считаете, что наше требование к шаху посылать не следует?

М а л ь ц е в. Ни в коем случае. Незачем поднимать историю из-за какого-то бродячего цирюльника…

Ш а х н а з а р о в. Но он эриванский гражданин. Иван Сергеевич, его фамилия Маркарьян…

М а л ь ц е в. Ну и что же?

Ш а х н а з а р о в. Он русский подданный и, в соответствии с трактатом, имеет право на защиту.

М а л ь ц е в. Нашли время говорить об этом злосчастном трактате! Каждый день приходят какие-то оборванцы, беглые солдаты, какие-то сапожники и брадобреи, какие-то подозрительные женщины…

Ш а х н а з а р о в. Как же, по-вашему, должен поступить русский посол? Неужто, испугавшись угроз, отвергнуть их законные просьбы о помощи? О! Александр Сергеевич знает, что нужно делать…

М а л ь ц е в. Оставьте. Мы играем с огнем! Нас приняли отлично. Пиршества, иллюминации, фейерверки! Что еще нужно? С нами не хотят ссориться. Зачем же дразнить? Уже на приеме при вручении верительных грамот я заметил — Александр Сергеевич сидел у шаха подчеркнуто долго, ровно столько, сколько сам себе назначил.

Ш а х н а з а р о в (улыбнувшись). Я помню. Шах был в короне, на нем были все его самые прекрасные драгоценности тяжестью в полтора пуда. Он едва не умер от усталости. Александр Сергеевич просидел более часа.

М а л ь ц е в. Да, да, он встал, когда пот струился по лицу шаха, а голова его начала мелко дрожать… Шах еле смог выдавить слово…

Ш а х н а з а р о в. Я и сам не понимаю, почему на приемах оба раза Александр Сергеевич просидел так долго. Но если он решился на это, значит, не зря.

М а л ь ц е в. С этого и началось! Бог мой! Я имел неосторожность пройтись сегодня по городу. Это страшно! Я чувствовал: один выкрик — и на меня бы набросились. Зловещая тишина возникала вокруг меня всюду, где бы я ни проходил. Остановившийся, настороженный взгляд толпы преследовал меня. Я и сейчас не могу от него отрешиться. Когда мы уедем отсюда?

Ш а х н а з а р о в. Очень скоро. Через два дня. Первого.

М а л ь ц е в. Не верю. Если так будет продолжаться, не верю. Пишите.

Ш а х н а з а р о в. Пишу. (Задумался.) Помню Эривань… Помню, какое было лицо у Александра Сергеевича!.. Как он был взволнован!..

М а л ь ц е в. Какое лицо? Что такое?

Ш а х н а з а р о в. Вы не знаете. В Эривани, тотчас после освобождения ее от персиян русскими войсками, в офицерском клубе мы сыграли «Горе от ума»! Представляете? Александр Сергеевич никогда не видел своей комедии ни на театре, ни в печати. Ее сыграли один-единственный раз в моем городе, в Эривани, и автор смотрел, понимаете? Александр Сергеевич видел, как мы играли для него!.. Мы играли плохо, но мы играли!..

М а л ь ц е в. Пишите! Боже мой! Разве сейчас до какого-то спектакля? О чем вы думаете?!

Ш а х н а з а р о в. Я думаю… (Улыбнувшись.) Я думаю, шах обижается. Мы величаем его неполными титулами. Он царь царей, шах-ин-шах, падишах, тень аллаха, сосредоточение вселенной, Кибле-и-алем, а мы его…

М а л ь ц е в. Грибоедов распорядился. Должна быть употреблена не более как половина титулов. Это и означает, что мы не просим, а требуем. Начинайте так: «Я убежден, что российские подданные не безопасны здесь и испрашивают позволения у своего государя удалиться в Россию…»

Шахназаров пишет.

Первое февраля… Не верю! Черт догадал меня втиснуться в эту историю! (Шахназарову.) Пишите, но бумаги не отдавайте. Я еще раз поговорю с Александром Сергеевичем.

Шум. К а з а к и  вносят  А л е к с а ш у.

Что такое? Где он был?