Синдром опустевшего гнезда. Как пережить боль отчуждения и отпустить повзрослевшего ребенка

Даже когда мы формулируем свои цели и предпринимаем шаги для их достижения и удержания себя на верном пути, душевная боль, стресс и препятствия могут отбросить нас назад. Оставаться мотивированным – это непростая задача. В ходе своей работы в качестве лайф-коуча я придумала еще одну расшифровку аббревиатуры SMART: «сохраняйте мотивацию и осуществляйте трансформацию» (англ. Stay Motivated And Realize Transformation).

В мои самые мрачные часы этот принцип стал для меня маяком. Он помог мне взглянуть на пережитое в перспективе и осознать душераздирающую ситуацию отчуждения моего сына как очередной неожиданный поворот в моей судьбе. Хотя моя жизнь изменилась, это еще не конец. В прошлом я тоже преодолевала препятствия. Я уже переживала ужасные моменты раньше – переживу и сейчас. На самом деле боль и утрата дали мне возможность сделать шаг вперед и еще раз доказать то, чему я была свидетелем в своей собственной жизни и жизни других людей: время потерь – благодатный период для роста.

Это осознание помогло мне принять выбор моего сына и двигаться вперед, действуя ради моего собственного благополучия. Я могла продолжить работу по постановке и достижению целей, чтобы перестроить свое мировоззрение и свою жизнь. После эмоционального опустошения я могла создать еще лучшую жизнь и более полно реализовать себя. И вы тоже можете.

Среди друзей: планируйте заранее

Обращение за поддержкой к нашим друзьям может быть очень полезно, но нередко мы испытываем смущение или беспокоимся, что нас будут критиковать или осуждать.

Когда 29-летний сын Мэг вычеркнул ее и отца из своей жизни, женщина также потеряла контакт со своей внучкой. Внезапно вся ее жизнь изменилась, но она не собиралась расстраиваться по этому поводу. Мэг говорит: «На следующий день после того, как сын отправил нам с мужем по электронной почте то, что я теперь называю письмом об увольнении, я высморкалась, намазала глаза подтягивающим кремом и при помощи капель убрала красноту». Затем она отправилась на ежемесячный обед в бизнес-ассоциации, президентом которой является и где у нее много друзей.

Мэг думала, что попытка продолжать жить обычной жизнью пойдет ей на пользу. Но, оказавшись на обеде, женщина почувствовала, что попала в «сумеречную зону». Вот что она говорит: «Перед началом собрания люди болтали обо всем, что им было интересно. Одна девушка рассказывала про детский праздник. Другая собиралась в поход со своим сыном и его семьей. А я сидела среди них, сжимая свою кофейную кружку так крепко, что думала, она разобьется».

Хотя Мэг изо всех сил старалась кивать и улыбаться, она была переполнена грустью. «И завистью, – признается она. – Жизнь этих женщин продолжалась счастливо, в то время как моя развалилась на части. Это так разозлило меня. Я думала, что взорвусь. Как мне удалось сдержаться?» Мэг убежала в туалет, рассчитывая сделать несколько глубоких вдохов и вернуться. «Вместо этого я заперлась в кабинке и рыдала, молясь, чтобы никто не вошел», – вспоминает она. Мэг не могла заставить себя подняться на трибуну и вести собрание, поэтому написала своей подруге Ленор, сидевшей с гостями, чтобы та заменила ее. «Затем я спрятала свои опухшие глаза за солнцезащитными очками и ушла. По дороге домой меня остановили за превышение скорости – мой первый в жизни штраф за нарушение правил дорожного движения», – рассказывает Мэг.

Женщина всегда верила, что с друзьями она сможет пройти через все, но она говорит: «Уход сына изменил меня. Меня возмущало, что у кого-то хорошие отношения со своими взрослыми детьми и внуками. Было слишком трудно улыбаться и радоваться за них». Мэг замкнулась в себе. Чтобы избежать взаимодействия с другими людьми, она заходила в свой офис только для того, чтобы просмотреть и подписать документы.

Чувства Мэг перекликаются с чувствами многих матерей, которые рассказывают, что рады за своих друзей, но боль пронзает их очень глубоко. Вид других счастливых семей напоминает им об их собственных неудачах и печали. Поэтому, как и Мэг, они избегают дружеских встреч и уклоняются от социальных обязательств.

Поскольку Мэг и ее семья были активны в своем сообществе, когда женщина перестала общаться, люди задались вопросом, что случилось. Когда она начала раскрываться, то почувствовала, что ее осуждают. «Я превратилась из успешной женщины, настоящей опоры общества, в плаксивую дурочку», – вспоминает Мэг. Она была неспособна говорить о ситуации без слез, отсутствие эмоционального контроля смущало ее. Но больше всего ранил стыд осуждения, который Мэг видела в глазах других: «Я потерпела неудачу в самой фундаментальной роли женщины… материнстве. Я знала, что люди задавались вопросом, не скрывается ли за моим публичным образом нечто ужасное. Может быть, я была абьюзером и заслужила уход сына?»