Симптом страха

— Диспутанты диспутируют в диспуте, — сказала она прозвучавшую как заклинание скороговорку. — Почему нет? Только это не про нас. Мы же ведём не спор, а обсуждение. Тогда уж — дискутировали.

— Дискурсанты дискутировали дискурс, — предложила Ленка свой вариант.

— Не заставляй меня повторять! — взмолился Тарас. — Всё равно не смогу.

Ленка рассмеялась в голос. Её кругленькое, покрытое золотистым пушком лицо казалось особенно милым. Тарас невольно любовался ею. Он долго всматривался в её горящие фиалковым огнём глаза, как бы желая прочесть в них всю правду, все самые тайные чувства и движения мысли. И Ленка, учуяв это подробное полуутаённое выискивание, немедля вернула Бубу в русло их беседы.

— Да, мы дискутировали о «Дьявольской Библии», — сказала она, сдвигая брови.

— Почему, кстати, «Дьявольская»? — спросила Нэнси. — Это что, типа, библия наоборот? Вроде той иконы с обратным эффектом, которую мы так и не увидели.

— Не-е-ет, — замотал головой Тарас.

— Я объясню. Можно-можно?

Ленке не терпелось рассказать самой то, что она узнала днём раньше от Тараса. Тот сделал великодушный жест одобрительной гримасой, и она застрекотала, как швейная машинка «Зингер» стежками слов.

— Весь сыр-бор из-за одной крамольной иллюстрации на странице номер двести девяносто. Это рисунок Дьявола, выполненный в полный рост. Он является изобразительной частью описания реального случая экзорцизма. Вообще же, «Гигас» состоит из канонических текстов Ветхого и Нового заветов, а также трудов всяких умных чуваков, которые, если я ничего не путаю, были весьма толерантны к Моисею и Христу. Ах да, любопытна предыстория. По легенде монах, приговорённый к смертной казни, поклялся написать за одну ночь самую большую Библию и тем самым искупить свою вину.

— Вряд ли, это был путь к просветлению, — покачала головой Нэнси. — Этот монах ступил на скользкую тропу фриланса и совершил самую тотальную ошибку «вольного копейщика».

— Какую? — осведомился не без интереса Буба.

— Он утвердил сроки. Ещё и подписался под ними. «За ночь успею»? Это же мечта любого заказчика. К сожалению или счастью, имеющая мало места к реальной жизни.

— Не забывай, это легенда, — напомнил Тарас. Кто-кто, а он знал цену красноречивому преданию.

— Да, — кивнула Ленка, — но каждая выдумка на чём-то основана, тем более, что монах и сам засомневался в осуществимости прожекта, но было поздно: клятва дана.

— Почему я не удивлена! — с азартом повышенного самомнения промурлыкала Нэнси и утвердительно кивнула. — И, между прочим, нарушать клятвы кое кому не привыкать. Не правда ли, май дарлинг?

Ленка, не прерывая беседы, исподволь исполнила ещё один немиролюбивый жест — провела пальцем по горлу.

— Так вот, — как ни в чём не бывало продолжала она, — сообразив, что погорячился и реализовать на практике задумку, как ни пыжься, не получится, он разрулил проблему весьма незаурядным способом: продал душу дьяволу в обмен на помощь с книгой. Условие их сговора было, в общем, простым: князь тьмы затребовал свой портрет в священной книге.

Буба окинул девушек вопрошающим взглядом.

— Ну, понятно, — кивнула Нэнси и мысленно дала зарок впредь подавлять свои издёвки каким-нибудь менее травмоопасным приёмом ведения беседы. — Неплохой пиар-ход, если из-за одной картинки богословский свод перелинчевали в пандемониум.

— Да, было любопытно подержать в руках хотя бы копию, — Ленка мечтательно зажмурилась, — полистать её…

— А зачем тебе теологические тексты на латыни? Что, в принципе, ты можешь почерпнуть из канонических фальсификаций ранних текстов, отличающихся от более поздних дописками и допечатками?

— То есть, — Тарас собрался с духом, чтобы задать волнующий его вопрос, — ты считаешь Библию фальш… фальшификацией?

Нэнси пожала плечами.

— Таковы уж особенности моего рационализма, не принимающего на веру ничего без доказательств.

— Иисус тоже?

— Что «тоже»?

— Не веришь, что он был…

— Люди! — воскликнула она, обращаясь не предметно к Тарасу или Ленке, но безусловно имея их в виду. — Интерпретируйте свои вероисповедания в собственной парадигме. Вера — одинокое дело, но почему-то человеку всегда хочется рассуждать на эту тему. А рассуждать тут нечего. Человек всегда во что-то верит. Вот ты, Тарас — в сакрализацию книги и печатного слова, ты, Ленка — в вещие сны и приметы, а я — в единорога, йети и цветущие магнолии на Марсе. Вру, конечно: не верю, потому что Бигфут по доказательной базе ненамного дальше Христа ушёл… даже со своим пятьдесят пятым растоптанным.

— А плащинская туриница? — попытался воспротивиться Тарас. — А четыре Евангелия?