Симптом страха

Залился в нагрудном кармане комбеза телефон, разрывая тишину искорёженным металлом механическим голосом «Хэлло мото», и Ленка, чуть не поперхнувшись кофе, судорожно полезла за ним. Щёлкнула «раскладушкой», разламывая, похожий на бритву новомодный «рейзер» в намекающем кораллово-розовом «девчачьем» корпусе (ненавязчивый продакт-плейсмент делал своё дело), взглянула на дисплей и её пальцы нетерпеливо задрожали.

— Уже нашли? — с усмешкой жал своё Тарас, но понял, что «заигрался», погладил ладонью Ленкину щёку, встревожено осведомился: — Всё хорошо, Ленчег?

От его прикосновения, а может от непривычного для Бубы обращения, она вздрогнула, словно по её телу пропустили ток. Вскочила, бросила уже через плечо что-то типа «нормульно-нормульно» и удалилась к ржавым перилам, так чтобы телефонный разговор оставался приватным. Небезопасные перила едва доставали Ленке до бедра, и Бульба то и дело обеспокоенно оглядывал маячивший по краю крыши женский профиль.

— С работы, наверно, — пожала плечами Нэнси и, пытаясь отвлечь Бубу, попросила: — Есть кофеёк ещё? Подлей, будь другом.

Она опрокинула в себя несколько глотков, прежде чем Ленка окончила короткий разговор и вернулась к их «поляне».

— С работы звонили, — сказала она.

Нэнси развела руками и покосилась на Бубу: мол, видишь, я же говорила.

— А кто? — спросил Тарас.

— Сама Усцелемова снизошла до диалога, — заключила Ленка. — Слушай, Бубочка, ну мне надо метнуться в её зверинец.

— Зачем?

— Говорит, не телефонный разговор. Можно, конечно, было послать, у меня сегодня честный выходной, но тон её мне не понравился.

— Могу поехать с тобой.

— Не надо. Сама справлюсь.

— Мне не сложно.

Понесло человека на доброту, раздражённо подумала Ленка, а вслух сказала:

— Ты, Бубочка, останься. Кому-то нужно намарафетить крышу после нашей репетиции, так ведь? А мы метнёмся с Нютиком.

— Со мной?

— Ну да. Поможешь на обратном пути выбрать торт и дотащить его на флэт.

— Я не могу, — запротестовала Нэнси. — У меня заказ горит! Я душу дьяволу не продавала, чтобы «вжух и готово!», как у легендарного монаха…

— Тс-с, подруга! С Усцелемовой я разберусь, минутное дело. Зато в торговом центре есть хороший кафетерий. Съедим по десерту, будь они не ладны эти лишние калории. День рожденья есть день рожденья.

— Он у тебя только завтра, — напомнила Нэнси. — Так что нет, ни за какие коврижки я не куплюсь.

— Да брось. Никто ещё не отказывался от самого крутого пирожного в мире.

— И что это за самое крутое пирожное в мире?

— Подруга, это «Картошка». Классический рецепт.

— Эпикурейка, — хмыкнула Нэнси.

— Любому возразившему — кипяток в лицо.

— Она плеснёт, — подтвердил Тарас и на всякий случай отодвинул кофейник дальше.

— Хорошо, — тяжёло вздохнула Нэнси. — Но помни, Золушка, что карма — это соотношение действий и последствий.

— Плевать, — сказала Ленка. — Похоть, тщеславие и углеводы — три самых главных людских порока, и я не намерена идти на поводу сомнительной добродетели. По крайней мере, в той части, что касается десертов. Так ты со мной?

Глава 10. НЕ МОГАДИШО И НЕ РОТТЕРДАМ

Малая Балканская вытягивала свою затёкшую, шершавую, в потресканном асфальте спину, ещё лоснящейся от поливочных машин, аккурат до телепорта. Именно по ней удобнее, быстрее всего было добираться от улицы Олеко Дундича, где в одном из корпусов дома номер девятнадцать обитала Ленка. От Балканской площади автобусом, троллейбусом, трамваем или метро можно было телепортнуться без всяких парадоксов в любую точку города или за город, благо рядом в область пролегала железнодорожная ветка, по которой, весело стуча колёсами, проносились ряженые в граффити поезда.