Симптом страха

— Наоборот, ты, великий утешитель, — хмыкнула Ленка и громоподобно расхохоталась. — Бубочка, ты уморительно смешной, настоящая инкарнация Билли Конноли38…

— Нет, не так, — подхватил Буба Ленкин тон. — Билли Конноли, мать его. Выкидываю табличку «Здесь нуно смеяцо».

Он радовался любому заходу, даже (особенно!) случайному, насмешить столь обожаемую им пассию.

— Бубочка, милый, а кофе срежиссируешь? — попросила она, коварно пользуясь моментом, и тонко намекнула: — Кофейник вместе с банкой кофе я оставила на кухне.

Тарас смиренно согласился, тем более, что свежесваренный кофе был ультиматумом, который Нэнси поставила Ленке за восхождение на крышу. Буба поймал на себе целых два умоляющих взгляда и смиренно поплёлся на выход.

— Уже влилась в рабочий коллектив? — спросила Нэнси, не подозревая о служебной драме.

Ленка по-прежнему хранила при себе с сомнением и колебаниями написанные от руки два заявления. Она пока не знала, какому из них дать ход или, может, не давать вовсе, или же пустить по адресу оба. Это подспудно тяготило её даже сильнее, чем неразрешённость отношений с Глебом, который вчера был на удивление угрюм и неприветлив, хотя и обещал перезвонить — но пока не позвонил (расставшись пять часов назад, она бы удивилась обнаружить его входящий в своём мобильном, но, чёрт возьми, что касается парней: нельзя быть уверенным ни в чём на 100%). Поэтому Ленка, на всякий случай прощупав рельеф мобильника в нагрудном кармане комбеза (нет, не забыла, вот он в режиме ожидания звонка), решила на вопрос подруги неопределённо качнуть головой и сослаться на другую тему.

— Помнишь нашу поездку в Изборцы?

— Такое не забудешь, — невесело усмехнулась Нэнси.

— Так вот, Тарас в курсе.

— Это не я…

— Это я рассказала, — оборвала Ленка.

— Ты же заставила меня поклясться Жаном Батистом, — укорила Нэнси за несдержанность подругу, — и сама не сдержала клятву.

— Да чёрт с ней, с клятвой. Во-первых, я всё равно случайно проболталась бы, такой я человек, да. Когда была маленькой, папа убеждал, что меня принёс не аист, а птица-говорун с планеты Блук. Он был прав!

— А во-вторых?

— Да… во-вторых… Во-вторых, Тарас считает, что Глеб симпатизирует тебе. И он ведь тоже прав!

— Глеб симпатизирует мне, а ты решила под шумок прикинуться роялем?

— Нет, наоборот! Пока есть алиби, кую железо.

— Ой, заиграешься, Ленка, — предупредила Нэнси. — Твой Тарасик, кажется, не производит впечатление дурного или глупого человека.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Ничего, — пожала та плечами. — Просто не понимаю, если ты считаешь так же, зачем вешаешь на него ярлык с надписью «чмырина»?

— Фу, вот прямо бр-р-р! Зачем так грубо? Это ведь не так!

— Так, подруга, так! Спроси любого парня, кем он чувствует себя, когда его записывают во второй состав. А чувствует он себя распоследним чмом, потому что с ним и поступают точно так же.

— Не трави душу, — вздохнула Ленка, — и так тошно от всей этой ситуёвины.

— Мне не показалось! — заметила Нэнси. — Впрочем, жизнь — мудрый учитель, она научила меня не совать нос в чужие дела, а это дело — исключительно твоё, личное! Единственное, чего прошу: не впутывать меня в свои дворцовые интриги. Договорились?

— Ну, не злись, — попросила Ленка.

— Я и не злюсь, — сказала-выдохнула Нэнси, но осеклась на полуслове. — Подожди, ты о чём?

— Я не помню, — Ленка нервно потянула палец, щёлкая суставом, — говорила я тебе, что Тарас знаком со Скавром?

— Допустим, что-то такое ты говорила, хотя это имя я впервые от тебя же и услышала. А что?

— Ты знала, что Буба, кроме прочего, имеет отношение к подпольной деятельности «Транслитрувера»?

— Транслитрувер? — повторила Нэнси. — Это что, какая-то секта?

— Смотря что ты называешь сектой.

— Не темни, Ленка, говори, как есть!

— Говорю, как есть, — послушно повторила она и снова хрустнула пальцами. — В общем, это клуб с функционалом типографии. Такая, знаешь, книгопечатня по интересам. Я в душе не чаю, кто там был у истоков, кто вдохнул жизнь в эту дикую, но всё-таки прикольную идею, знаю только, что вначале транслитруверианцы ограничивались самиздатом по чёрной магии и оккультизму, но когда клуб разросся, то расширились и интересы. Кроме запрещённых книг по чёрному шаманству, кабалистике и сатанизму, появились и не запрещённые, но не находимые в продаже.

— Есть интернет, — нетерпеливо перебила Нэнси, не понимая к чему ведёт Ленка. — Разве залить файл на форум или отправить другу на имейл не проще?

— Делай скидку, года стояли на дворе миллениальные, тогда было грустно с интернетом, в том смысле, что он создавал впечатление зыбучего, сыпучего хаоса: хорошей оцифрованной литературки толком не было. Ну да, был Мошков, все ходили к нему, но только чтобы читать с экрана Сорокина-Пелевина-Акунина. Человек же всегда проявлялся способностью выносить невыносимое. А когда нет альтернативы, как иначе?

— Подожди, исходники они-то брали в электронном виде. Что мешало их заливать в сеть?