Симптом страха

Перетасовав и разменяв четыре буквы из пяти, совершив культурный мезальянс из города на Неве в город на Каме, Нэнси с радостью отметила, что смена парадигм всё встроила обратно на свои места. Составы дней поползли с угрюмостью дредноута. Кто-то мог бы возразить, какая же это гиперреальность? Гиперреальней некуда! Миновав степенную мифологичность Питера с его фольклорно-деструктивными героями, Нэнси вдыхала полной грудью чахлый пермский воздух, забираясь с ногами на подоконник и упёршись лбом в залитое солнцем оконное стекло. Она всё больше утверждалась в мысли, что экзальтация мгновения с меланхоличной интонацией обнаруживает множество точек соприкосновения с пространством её родного города. Определённо он нёс в себе терапевтический эффект. Устойчивая механика городского существования позволяла извлекать звук эталонной частоты из единственного камертона её реальности — творчества. Мир комнаты — её комнаты, мир улицы — её улицы, мир города — её города — оказывались соединёнными в несомненной, подлинной реальности. Структуры повседневной жизни, набившие оскомину до терпкой кислоты во рту, бесконечно умножались, накладываясь друг на друга, образовывали дисциплинарный конструктив, некий инкубатор, помогающий установить взаимоотношения с самим собой в призме «понимательной» оптики. Он, кажется, наметил лёгкий контур, быстрый набросок её формулы творчества.

Мысль искать помощи на стороне пришла внезапно. Вначале она серьёзно думала просить о помощи Бориса Ильича. Её «домашняя кулинария» в области английского, безусловно, пасовала и не шла в сравнение с фабрикой-кухней наработанного стажа целого лингвиста. К тому же, он был не понаслышке знаком с текстом. Но очень быстро она отказалась от этой идеи. Превращение рефлексирующего интеллигента в человека действия очень сильно удивило бы её, а лингвист, очевидно, просто рефлексировал. По сути, он был не более, чем капсюльным пистоном, сдетонировавшим кучу строптивой субстанции под условным названием «Анна Окунева и обстоятельства её жизни». Конечно, его вклад был скромен, но оттого не менее значим. Без его участия взрывные работы всё равно бы состоялись, разве что эпицентр был смещён, и осколками могло травмировать намного меньше. Да и «Стихи», при всей симпатии Нэнси к языковой игре писателя, она не могла считать эталоном идеала. С таким подходом к тексту далеко не уедешь.

До определённого момента она держала в уме транслитруверианцев. У неё даже где-то был записан телефон Бубы. Но Нэнси стала подозрительной и осторожной, как выяснится позже, обоснованно. Уже тогда она решила, что перевод книги должен быть общедоступным и публичным. Это требовало больше не только ответственности, но и человеческих ресурсов. Плюс компетенции со стороны. Одним словом, она ощутила твёрдое намерение не падать никому на хвост, а сплотить вокруг себя сильную команду, самой стать ядром.

Сюжетные повороты последующих шести месяцев, вплоть до февраля, не изобиловали острыми углами: то были будни ремесленника, клепающего свой насквозь пропитанный конспирологией мутный механизм. Какие страсти могли бы бушевать под вяжущие звуки саксофона, нацеженные CD-чейнджером, но нет! Апатетично, без страстных звуков камерного джаза, в комнате, под туканье клавиш, под щёлканье мышки, под шуршание страниц англо-русского словарика — нарождался джихад. Всеобщая мобилизация давно уже грозила перерасти в Священную войну, объявленную ею по мере вербовки нужных ей людей. Под «нужными» Нэнси понимала языковых эрудитов — молодых амбициозных людей, которых она, как залежи самородной руды, постепенно открывала из тусы анимешников. Эти золотые вкрапления с сопутствующими породами почитателей японских мультиков и комиксов могли показаться на первый взгляд маловероятными, но — только на первый.

Анимешный народ крепко зависал онлайн, общаясь на форумах и в чатах. Дабы свод накопленных определённым мировоззрением порядков не пропадал зря, фанаты иногда устраивали коны — слёты — в разных уголках большой страны, в которых Нэнси не участвовала, предпочитая только виртуальную реальность. С виртуальной тусовкой её познакомили пермские ребята, некоторые из которых давно обитали в мире сугойного кавая, надо думать, permanent residency61. Дружба с некоторыми давала представление о перегибах на местах, например, тентакли или панцу-шоцу — дядюшка Фрейд уж точно получил бы никотиновую интоксикацию, много и часто покуривая в стороне — но экстремальный джапанимейшн и увлечённость им не портила качества общения Нэнси с её отаку-друзьми. К счастью, у поклонников аниме и манги были и другие способы сбывать свои потребности в удовлетворении чувства прекрасного.