Сильвия и Бруно

Мы посмеялись; тут к нашему чаепитию присоединился вернувшийся Граф. Заодно он принёс очень тревожные известия о лихорадке, вспыхнувшей в маленьком городишке при гавани, расположенной ниже Эльфстона. Лихорадка оказалась столь злокачественной, что хоть и появилась там всего день-два назад, уже свалила с ног дюжину человек, из которых два-три находились, по слухам, в критическом состоянии.

В ответ на нетерпеливый вопрос Артура, который, разумеется, выказал к этому предмету глубокий научный интерес, граф смог добавить очень немного специальных подробностей, хоть и виделся с местным врачом. По всему выходило, что это была почти что новая болезнь, по крайней мере в этих краях, хотя можно было доказать, что она идентична «Мору», известному из истории, — очень заразная и устрашающе скорая по своему действию.

— Это, однако, не помешает нам устроить запланированный приём, — заверил граф в заключение. — Никто из приглашённых не живёт в заражённом районе, который, как вы понимаете, населяют одни рыбаки; так что приходите без опаски.

Всю дорогу домой Артур был молчалив, а придя к себе, немедленно погрузился в медицинские штудии, связанные с пугающим заболеванием, о котором он давеча услышал.

ГЛАВА VIII Прощальный приём

На следующий день мы с Артуром в назначенный час прибыли в Усадьбу. Гостей пока собралось немного — а всего пригласили одиннадцать человек, — и они беседовали с графом, поэтому у нас была возможность переброситься несколькими фразами с хозяйкой.

— Кто этот столь учёно выглядящий господин в огромных очках? — спросил её Артур. — Я ведь не встречал его здесь раньше?

— Нет, это новый наш знакомый, — отвечала леди Мюриел, — немец, если не ошибаюсь. Премилый старичок! В жизни не встречала более учёного человека — за одним исключением, разумеется, — смиренно добавила она, заметив, что Артур распрямился с видом оскорбленного достоинства.

— А та девица в синем позади него, которая беседует с тем господином, явно иностранцем? Она что, тоже учёная?

— Вот этого не знаю, — сказала леди Мюриел. — Мне, правда, преподнесли её как замечательную пианистку. Надеюсь, сегодня вечером вы её услышите. Я попросила этого иностранца привести её, поскольку он тоже большой знаток музыки. Французский маркиз, если не ошибаюсь. Чудно поёт!

— Наука, музыка, пение… Кого только не встретишь на ваших приёмах! — сказал Артур. — Сам себя чувствуешь знаменитостью среди таких звёзд. Люблю музыку, впрочем.

— Но тех, кого сильнее всего хотелось бы видеть, всё же нет! — сказала леди Мюриел. — Ведь вы не привели с собой тех двух прелестных детишек, — продолжала она, обращаясь ко мне. — Помнишь, этим летом твой друг приводил их к нам как-то на чай? — вновь обратилась она к Артуру. — Такие милашки!

— Милашки, да, — подтвердил я.

— Так почему же вы не привели их с собой? Вы же обещали моему отцу.

— Мне очень жаль, — сказал я, — это оказалось невозможным… — На сим я, отлично помню, собирался закончить; и с чувством крайнего изумления, которое совершенно не способен выразить словами, я услышал, что продолжаю всё-таки говорить: — Но в течение вечера они ещё к нам присоединятся. — Таковы были слова, произнесенные моим голосом, и вышедшие, вне всякого сомнения, из моих уст!

— Как я рада! — воскликнула леди Мюриел. — С удовольствием познакомлю их кое с кем из моих друзей. А когда вы их ждёте?

Куда было деваться? Единственным честным ответом был бы такой: «Это не я сказал; я этого не говорил, и это неправда!» Но у меня не хватило духу на такое признание. Не слишком трудно, по моему убеждению, приобрести репутацию сумасшедшего, но вот отделаться от неё поразительно нелегко; нет никаких сомнений, что вслед за подобным заявлением немедленно последует справедливое распоряжение суда: «de lunatico inquirendo».[82]

Видимо, леди Мюриел решила, что я не услышал вопроса, и обратилась к Артуру с замечанием по совершенно другому поводу, я же получил время, чтобы оправиться от потрясения — или пробудиться от моего секундного «наваждения», смотря по тому, что в тот момент преобладало.

Когда окружающие предметы снова обрели реальность, Артур говорил:

— Боюсь, тут уж ничего не поделать — их количество должно быть конечным.

— Я буду огорчена, если придётся в это поверить, — сказала леди Мюриел. — Но если честно, в наши дни и впрямь не сыщешь по-настоящему новой мелодии. То, что нам преподносят как «последняя новинка сезона», всегда напоминает мне что-то, что я уже слышала в детстве.

— Придёт ещё день — если мир просуществует достаточно долго, — сказал Артур, — когда все возможные мелодии окажутся уже придуманными, и составлены все возможные каламбуры… — (Леди Мюриел заломила руки на манер трагической актрисы.) —…и хуже того, написаны все возможные книги! Ведь количество слов конечно.

— Для авторов большой разницы не будет, — ввязался и я в их диспут. — Вместо того чтобы решить: «Какую книгу мне написать?», автор спросит себя: «Которую книгу мне написать?» Разница в словах, и только.[83]

Леди Мюриел одобрительно мне улыбнулась.