Сильнее смерти

Роувен и сам признавал, что никто не справлялся с правлением так, как Хиония. Она не была бездушной – напротив, она чувствовала тонко и глубоко. Однако она умела сажать свои желания на короткий поводок. Она делала то, что нужно, даже если это причиняло ей боль. Роувен раньше считал, что он тоже должен стать таким. Но теперь, глядя на Рошель, он сомневался, что это правильный путь.

Они отошли от дома и свернули на аллею, образованную разросшимися кустами сирени. Роувен специально изменил время внутри кластера, чтобы они зацвели. Цветы были удивительными: темно-фиолетовыми, как летняя ночь, светлыми, словно выцветшими, и белоснежными. Но игра их цвета больше ничего не значила для Рошель, зато молодая колдунья могла наслаждаться тонкими переливами ароматов и мягкими лепестками.

– Словно облако на ладони держу! – засмеялась Рошель, когда он вложил ей в руки ветку сирени. Но уже спустя миг колдунья снова была серьезна. – Почему вы так добры ко мне, лорд Роувен?

– Даже не знаю… Наверно, я столько за свою жизнь сделал неправильно, что теперь мне хочется искупить это. Это ведь из-за меня твой брат примкнул к Сообществу, а потом и погиб…

– Он был достаточно взрослым, чтобы принимать собственные решения.

– Да, но для некоторых решений нужны определенные обстоятельства, и мне печально признавать, что я стал для него таким обстоятельством. Да и потом, я не теряю веры, что ты воссоединишься с кланом по-настоящему, не только со мной.

– Вы еще скажите, что я возглавлю семью!

– Нет, это вряд ли, – возразил Роувен. – Даже если бы этого захотел я, другие Великие Кланы не восприняли бы тебя всерьез. Но разве ты этого хочешь? Мне кажется, тебе милее и ближе простая жизнь.

– Откуда вы знаете?

– Потому что я и сам был когда-то таким.

Выходя из дома, Рошель никак не решалась отпустить его руку. Но теперь она, кажется, освоилась и по прямой дорожке сада шагала вполне уверенно, поглаживая ветку сирени так, будто держала живого котенка.

– Если у меня есть хоть малюсенький шанс вернуться в семью, то связан он с помощью Огненному королю, – задумчиво произнесла она.

– А разве это невозможно? Ты до сих пор ненавидишь его?

– Я никогда его не ненавидела. Я не считаю Амиара Легио великим, только и всего, он просто маг, как и многие другие. Все, что я делала для Сообщества, никогда не было связано с чистой ненавистью. Любые потери я воспринимала как необходимые жертвы для будущего мира.

– А теперь ты можешь сражаться за мир вместе с нами, – указал Роувен. – Ты знаешь достаточно, чтобы помочь нам. Подумай, что еще нам нужно знать, чтобы побыстрее со всем покончить!

Рошель оживилась:

– О, пока я сидела в камере, у меня хватало времени для размышлений! На что мне там отвлекаться? Только темнота и я… больше ничего, даже магии нет. Зато память работает вовсю!

– И что же ты вспомнила?

– Я прикинула, что может быть вам полезно. Я не буду торговаться с вами, лорд Роувен, требовать какую-то плату за свои ответы, потому что не знаю, могут ли они быть вам полезны. Я просто скажу, а вы решайте, что делать дальше. Вы считаете, что победили Сообщество Освобождения? Это правда, оно доживает свои последние дни. Но не слишком радуйтесь, потому что победа над Сообществом – это не победа над великими чудовищами.

– Мне казалось, они едины.

– Были едины, – уточнила Рошель. – Но они никогда не были равнозначны. Чудовища нуждались в Сообществе, пока были в заточении, и потом, позже, когда мир был новым и они только привыкали к нему. Так действует их природа, это я уже поняла: они привыкают к тому, что их окружает. Зато когда привыкнут, их силу не сдержать! Вот поэтому они могут выжить где угодно. Из-за Огненного короля некоторые чудовища погибли, не вступив в свою полную силу, осталось четверо. Но эти как раз полностью восстановились – и они сильны, как никогда.

– И Аурика с Сообществом, получается, им больше не нужна?

Его собеседница мгновенно помрачнела, нервно сжала пальцы, сминая нежные лепестки сирени.

– Да. Думаю, это отчасти объясняет то, что случилось со мной. Я доверяла Аурике, именно она привела меня в Сообщество. Пока у нее было больше власти, меня не трогали. Но у Аурики и великих чудовищ разные мечты. Ей нужно было нечто вроде мирового господства – если говорить упрощенно. Чтобы ей все поклонялись, исполняли любой ее приказ. Она хочет контролировать вообще все, никаких исключений!

– Но чудовища не захотели делить с ней власть?

– Не совсем так, просто власть как таковая их не интересует. Наблюдая за ними, я поняла, что цель у них только одна: получить удовольствие, так или иначе. Некоторые из них получают удовольствие, управляя другими существами, и это роднит их с Аурикой. Но другим милее охота, убийства, причинение боли, соблазнение, обман… Они живут очень долго и от всего устают.

– Только тянет их исключительно на разрушение, – не выдержал Роувен. – Они не пробовали свою силу хоть на что-то полезное пустить?

– Нет, конечно. Вы разве не поняли? Они хищники.

Довод был сомнительный, однако Роувен решил не придираться к нему, его интересовало кое-что другое.