Сила ненависти

Мне уже давно осточертели притворные воркования Карсона и Гордона, единственная причина, по которой я вообще приехал сюда, – Оливия и ее ежедневный ритуал общения с дедушкой. Я не собирался объясняться перед Аттвудами за дерьмовую вспышку в новостях, да мне это было и не нужно, ведь грехов Гордона хватило бы на то, чтобы он держал рот на замке, даже обнаружь журналисты тонну кокаина в моем багажнике. Насчет миссис Аттвуд я не был так уверен, но, как я уже сказал, их мнение мало меня волновало.

Другое дело – их дочь. Я все еще не мог понять, как она отнеслась к информации о том, что я вовсе не был хорошим парнем. Момент, когда она поцеловала меня после того, как вывернул наизнанку все свои внутренности этим утром, не добавлял ясности. Весь вечер она ерзала на своем стуле, и я был уверен, что эта нервозность родом из страха получить выговор от отца, но потом Оливия вдруг обрела голос и даже съязвила, чем заставила меня гордиться ею. Давно пора было положить конец бессмысленной тирании Гордона, и я был рад, что стал свидетелем первых проблесков боевого характера малышки Ливи.

Когда она удалилась в уборную, я отключился от разговора за столом, но не мог не заметить, как мудак Смитстоун, до этого не спускавший с нее глаз, улизнул спустя десять минут после ее ухода. Я ждал возвращения Оливии, нервно постукивая по полу здоровой ногой, пока чувство беспокойства разрасталось в моей груди до эпических масштабов. Прошло еще пять минут, а она так и не появилась, и сукин сын тоже. Тогда я встал и отправился на ее поиски, зная, что скорее всего она прячется в комнате деда.

Я никогда не славился особой сдержанностью, но картина, что предстала перед моими глазами в коридоре второго этажа в восточном крыле, заставила весь контроль испариться так же скоро, как исчезали капли воды на раскаленном асфальте. Ублюдок прижимал обмякшее тело Оливии к себе, пока ее веки едва могли открыться, чтобы выпустить наружу дорожки из слез. Сдавленный писк, который она выдохнула из себя перед тем, как окончательно потерять сознание, сорвал последние оковы контроля, на которых держалось мое самообладание.

Так быстро, как только позволяла до конца не восстановившаяся нога, я бросился вперед и оторвал Смитстоуна от Оливии, прижимая его к стене, упирая предплечье одной руки в его горло, а второй придерживая Ливи, чтобы та не упала. Наверно, от моего рывка она пришла в себя и, в ужасе отшатнувшись, отползла к стене, подтягивая колени к груди. Вид ее хрупкой фигуры, забившейся в угол в темном коридоре, что-то сделал с моим сердцем, потому что в этот момент я буквально разрывался между тем, чтобы крепко обнять ее и убить этого мудака голыми руками.

Я не испытывал такой сильной ярости со времен, когда Дэмиена донимали всякие отморозки из кампуса. Но даже та убийственная злость не могла сравниться с чувством, что бушевало внутри меня прямо сейчас. Все, что видел перед собой, – красную пелену, а за ней вонючие лапы этого козла, трогающие мою невесту. Кулак сам двинулся вперед, впечатываясь в солнечное сплетение Смитстоуна, и тот согнулся пополам, со свистом кашляя, пока я наносил второй удар.

– Пожалуйста… – тоненький голосок привлек мое внимание, на лестнице за моей спиной послышались торопливые шаги и ропот. Но моя правая рука уже сжималась на горле Смитстоуна, а глаза неотрывно следили, как с каждой секундой все ярче багровела кожа под моими пальцами. – Пожалуйста, Ник! Ты убьешь его…

Паника и страх в ее голосе заставили меня повернуть голову, и расширенные голубые глаза, полные слез, превратили мое сердце в отбойный молоток. Ее пугал не Росс, а то, что я с ним делал, и это знание заставило меня разжать пальцы, дав телу ублюдка безвольно упасть на ковер. Пока вокруг нас собиралась толпа из встревоженных друзей и родственников, я осторожно опустился на колени перед Оливией, вглядываясь в ее бледное лицо.

– Ты как? Он что-нибудь сделал? – Я ненавидел слова, что должен был произносить, боясь услышать ответ, который подпишет Смитстоуну приговор.

Оливия не ответила, все еще не отойдя от шока, ее расфокусированный затравленный взгляд метался между мной и мерзким слизняком, что поднимался в сидячее положение. Чтобы лишний раз не испугать Оливию, я положил руку ей на плечо, сморщившись от того, как маленькое тело дрожало, и повернулся к уже стоящему над нами Каю, полностью игнорируя всех остальных.

– Уведи ее отсюда.

Он в непонимании вскинул бровь, покосившись на Росса, чья жена билась в истерике, крича на меня и обвиняя в нападении на ее драгоценного мужа. Я собирался окунуть ее в чашу с правдой и воспроизвести картину увиденного от и до, как только Оливия окажется подальше отсюда.

– Нет, – запротестовала Оливия, цепляясь за мои руки.

– Что здесь произошло? – прогремел голос Гордона, который даже не удосужился подойти к дочери, извиняясь перед гостями. Миссис Аттвуд села на пол, по левую руку от Оливии, поглаживая ее пальцы и с ужасом глядя на Росса. Она явно быстрее других оценила ситуацию, но все еще молчала, давая лишь крохи слабого утешения своей дочери.