Сила ненависти

Мне нужно было срочно куда-то выплеснуть энергию, что бурлила в теле с момента, как я открыла глаза этим утром. Все было как обычно, даже едва различимый пейзаж за окном, казалось, не менялся, часы на прикроватной тумбе отсчитывали один и тот же ритм. Неизменное начало нового дня, за исключением одной крохотной детали – мое тело было заточено в сплетении чужих слишком горячих и тяжелых рук и ног. Между желанием повернуться лицом к источнику тепла и тем, чтобы остаться в этой позе и умереть, став жертвой очередного наплыва псевдосчастливых грез, я выбрала третий вариант. Как можно аккуратней выползла из пленительных объятий и крадучись покинула спальню, сделав вид, что это не я только что спала в одной кровати с Домиником, прижимаясь спиной к его твердому во всех нужных местах телу.

Поаплодируйте моей силе воли, я честно это заслужила.

Приняв душ в гостевой ванной, с ужасом обнаружила, что впопыхах выудила из шкафа вовсе не пижамные штаны, а такого же цвета короткие шорты и тот самый топ, что почти не скрывал мои сиськи. К счастью, лифчик все еще был со мной, делая ситуацию не такой плачевной. Эта лицемерная Оливия могла танцевать в клетке перед незнакомыми людьми, показывая больше открытого тела, чем следовало, но приходила в ужас от расхаживания в домашней одежде перед будущим мужем. Напоминание для себя: будущим фальшивым мужем.

Ожидая, пока Доминик проснется и освободит мою комнату, я слонялась по квартире, нагуливая аппетит, но ни тот ни другой будто нарочно не спешили. В итоге оказалась в спортзале стоящей у зеркала, разминающей плечи, затекшие от долгого сна под почти двухсотфунтовой горой мышц. Разминка превратилась в полноценную тренировку, а та переросла в хореографический бунт, призванный, чтобы вытолкнуть из разума скопившееся раздражение от последствий вчерашнего стресса.

Шаг, скольжение, шаг, шаг, поворот, плие.

Если честно, я понятия не имела, как назывались движения, что повторяла по памяти, увидев когда-то в отрывках танцевальных передач, на выступлениях Бостонской школы балета и скопированных у других танцовщиц в нашем клубе. Даже не знала, верно ли у меня получается воспроизводить все это, учитывая, что зеркало по итогу оставалось невидимым за закрытыми веками. Просто слушала музыку и позволяла телу делать все, на что оно было способно в эту минуту, чтобы чувства, скованные внутри, могли вырваться и раствориться в этом танце.

Не знаю, сколько времени прошло, может быть, пять минут, может, час, может, целые годы, прежде чем усталость взяла свое и мне пришлось замедлиться, восстанавливая контроль над дыханием. Открыв глаза, я обнаружила Доминика сидящим прямо напротив меня на полу, в расслабленной позе с вытянутой вперед левой ногой, в то время как правая была согнута в колене. Голова, с растрепанными от сна волосами, спадающими на глаза, запрокинулась назад, упираясь в зеркало, лицо – бесстрастная маска, одна рука предплечьем опиралась на колено, безвольно свисая. Он наблюдал за мной из-под полуприкрытых век, одетый только в домашние черные треники, но интенсивность его взгляда посылала опасную, раскаленную добела стрелу прямо в центр моей грудной клетки, заставляя ее сжиматься болезненным спазмом.

– Ты чертовски хорошо двигаешься, – хрипло сказал он, не меняя позы. – Я мог бы смотреть часами.

Не зная, что ответить, я подошла к проигрывателю и отключила композицию, повернувшись так, чтобы Доминик не смог разглядеть моего лица. Какое-то время просто стояла так, глядя в пространство перед собой, пока молчание не пробралось под кожу, заставляя сделать первый шаг.

– Это случилось, когда мне было шестнадцать, – заговорила я, зная, что за невыносимой тишиной все равно последуют вопросы. Было глупо притворяться, что ничего не случилось. И я делала это не потому, что хотела защиты, как тогда в юности, и уж точно не для удовлетворения любопытства Доминика. Мне просто нужно было отпустить все так же, как он отпустил часть своей истории. – До этого он просто смотрел, и я не придавала значения его взглядам, ведь он был почти вдвое старше и женат, а я была всего лишь девочкой без какого-либо опыта общения с противоположным полом, да и с людьми в принципе, воспитанной нянями, обученной покорно улыбаться и кивать, когда спрашивают. Мне никогда не доводилось становиться кем-то, на кого смотрят так. Ну, ты понимаешь. – Я сухо рассмеялась. Была особая ирония в том, чтобы делиться именно с ним своими переживаниями по этому поводу. Доминик молчал, а я боялась обернуться, это была моя версия темноты, прячущей меня от его взгляда.

– Что случилось? – спросил он, и я прикрыла глаза, окунаясь в вязкую горькую пучину, вдавливая пальцы в основание оконной рамы.