Сияющие руины

От этой мысли у Аби мурашки побежали по телу, но в следующую минуту ей захотелось, чтобы Сильюн нашел ее. Стало темнее и прохладнее, и оказалось, что страх – это еще одна сильная эмоция, которая довольно успешно заглушает горе и рассеивает печаль.

И в тот момент, когда Аби уже собиралась повернуть назад, потому что солнце исчезло и стало так темно и жутко, что не описать словами, появились ворота.

Они не ослепляли красотой, как ворота Кайнестона, были самые обычные, невысокие и железные, слегка подсвеченные светом Дара. В этом свете Аби увидела стену поместья, довольно необычную – вогнуто-выпуклую. Темным пятном застыл маленький домик – сторожка? – и рядом с ней фигура человека.

Но это был не Сильюн Джардин.

– Абигайл Хэдли, – проворчал Собака. – Никак не ожидал увидеть тебя здесь.

Сердце у Аби учащенно забилось. Собака всегда вызывал у нее тревогу.

– Я тоже не ожидала тебя здесь встретить. Что ты делаешь в Фар-Карре?

– Я личный слуга лорда Сильюна.

Собака рассмеялся, и у Аби мурашки побежали по спине – она в темном лесу, отгороженная от мира невидимой пеленой Дара, стоит рядом с безумцем, одержимым желанием убивать.

«Безумец, который убивает только Равных, – напомнила себе Аби. – Он до сих пор боготворит свою давно погибшую жену и в память о ней никогда не причинит вреда простой женщине».

В том, что Собака боготворит свою жену, Аби не сомневалась, а что касается остального, ей очень хотелось в это верить.

– Личный слуга?

– Да, у лорда Сильюна двое личных слуг. И второго ты тоже знаешь.

– Другие меня не интересуют. Я пришла за тобой. То есть я хотела спросить Сильюна, знает ли он, где ты сейчас… но вот ты стоишь передо мной. – Аби ухватилась за ворота, они были прохладными на ощупь, их материальная осязаемость подействовала на нее обнадеживающе. – Я уже несколько часов брожу здесь по лесу. Сильюн спрятал поместье, не так ли? Использовал Дар? Думаю, я вижу стену только потому, что ты стоишь у ворот?

Собака кивнул. В тишине Аби услышала скрежет, поискала глазами источник звука – Собака вел ножом по средней планке ворот. Нож замер в нескольких дюймах от ее бедра. Аби отпрянула. Сердце снова заколотилось. Это угроза?

Аби присмотрелась. Это был не один нож – пять. По одному на каждом пальце руки. Лезвия были в крови. И страх превратился в леденящий ужас. Какой чертовщиной занимается Сильюн, укрывшись за стеной своего поместья-невидимки? Аби вспомнила, как однажды в лесу Кайнестона она с Дейзи и малышкой Либби наткнулись на Сильюна после того, как под деревом в опавшей листве они нашли оленя без видимых повреждений, но тем не менее мертвого. Сильюн тогда сказал, что это был его «эксперимент».

Неужели она совершила ужасную ошибку, приехав сюда?

Нет, это не ошибка. Собака нужен ей. И он сделает то, о чем она его попросит, в этом Аби была уверена.

– Ты как-то сказал моему брату Люку, что он должен ненавидеть Равных, чтобы победить их.

– Да, было дело.

Собака подошел практически вплотную к воротам и ухватился за них обычной рукой. В бледном лунном свете она была похожа на руку скелета – пальцы мертвенно-белые и тонкие.

– Я ненавижу Равных, – сказала Аби. – И мне нужна твоя помощь, чтобы победить их.

Собака откинул голову назад и захохотал. Чем бы он тут с Сильюном ни занимался, это ни на шаг не приблизило его к нормальному человеку. Но Аби и не нужно, чтобы Собака был психически адекватным. Ей нужна его беспощадная ненависть.

– Никак не ожидал от тебя такого, Абигайл Хэдли.

Собака наклонился над воротами так близко, что Аби почувствовала его зловонное дыхание. Разило сырым мясом, вокруг его рта она увидела следы крови. Он охотился в лесу и сырой ел свою добычу?

Что ж, Аби намерена предложить ему добычу получше, которая вполне заслуживает уготованной ей участи.

– Поехали со мной в Лондон. Этой штуке нужно найти достойное применение.

Аби вытащила из рюкзака пистолет.

18. Редвальд

Они шли по пляжу и были так увлечены разговором, что его не заметили.

Высокий – Searugléaw, а светлоголовый и крепкий – его gesið.

Редвальд с сожалением потер подбородок. Слова его юности были теперь забыты. Впрочем, совсем не исчезли. «Searu» стали называть «Даром». И хотя у мужчин больше не было gesið, с которым он мог бы стоять спиной к спине в битве, каждому в этом мире нужен был друг.

Во всех мирах.

Он знал это.

Сумерки сгущались, день угасал. Он сел на усыпанный галькой берег, провел руками по найденной на берегу коряге. Прочитать заклинание, призывающее свет Дара, и все – костер горит. Но здесь ему нравилось делать все по-старому. Когда пропитанная солью коряга зашипела и затрещала, охваченная языками пламени, пара заметила его костер и поспешила к нему по скользящей под ногами гальке.

– Вы?! – спросил высокий, когда они остановились у костра. Его лицо озарилось недоверчивой улыбкой. – Здесь? На моем пляже?

Редвальд поднял бровь:

– Я думал, ты помнишь, сначала он был моим.

– Да, именно так, ваше величество. Я Сильюн Джардин. Можем мы присоединиться к вам?