Сияющие руины

Мидсаммер положила руку на плечо Джона, рядом с ним сидела его мать, спикер Доусон. Аби почувствовала, будто ей сделали небольшой выговор за несправедливые нападки на Джона, хотя она знала, что у Мидсаммер не было таких намерений.

– Аби, в настроениях парламента произошли перемены, – сказал Джон. – Чувствуется отчаяние, и повысился градус жестокости.

– А разве Кровавая ярмарка – это не предел жестокости? Ах да, на этот раз по сфабрикованным обвинениям им удалось убить действительно невинных людей.

Это гнев. Аби знала, это несправедливо. Ее гнев должен обрушиться на кого-то другого, не на Джона, который просто не был осведомлен о планах Джардинов. Но если бы это был не гнев, это были бы беспомощность и слезы. Она чувствовала их соленый комок в горле и раздражающее пощипывание в носу.

– А где Гавар? Я хочу у него спросить, знал ли он о готовящемся расстреле?

Лейла, сидевшая рядом с Мидсаммер, вздохнула. Ее рука лежала на округлившемся животе, под глазами были темные круги. Она выглядела так, будто провела ночь без сна.

– Сюда он не вернулся. Ты же знаешь, он улетел на вертолете со второй группой заключенных и спасателей. После этого он просто исчез. Но мы знаем, куда он направился – прямо в Вестминстер. Джон говорит, что вчера вечером он встречался со своим отцом и Боудой.

– Извини, Аби, – добавила Мидсаммер. – Очевидно, он не был искренен с нами. Я знаю, ты доверяла ему, и я тоже. Я знаю, ты, так же как и я, хотела верить, что он проявит себя с лучшей стороны. Ты не должны винить себя.

– Винить себя? С какой стати? – Ярость бурлила в Аби, как кипящая смола. Ее голос окреп, он эхом гулял под большим кирпичным куполом, как будто ей вторил громкоголосый хор. – Почему я должна обвинять кого-либо, кроме Равных? Кого-то, кроме Джардинов. Мидсаммер, их преступлениям нужно положить конец. Мы должны ответить. Должны объявить им войну.

– Мы все хотим перемен… – В интонации Мидсаммер Аби услышала «но» раньше, чем оно прозвучало. – Но мы не собираемся использовать их тактику, чтобы одержать над ними верх. Так мы не сможем их победить. У них есть Дар и военная сила. На нашей стороне правда и девяносто девять процентов населения, не имеющего Дара. Только на это мы и можем рассчитывать.

– Мы победим, если убьем Уиттема Джардина.

В ротонде, где эхо подхватывало любой звук, воцарилась гробовая тишина.

Поначалу Аби никак не могла поверить, что горе от потери отца могло породить в ее голове такую чудовищную мысль, она сопротивлялась и гнала ее прочь. Она готовилась стать врачом, а главный постулат медицины: «Не навреди». Но она же пока не врач. И станет ли им когда-нибудь? Ведь и в медицине иногда приходится причинять боль. Хирурги делают ампутации, чтобы предотвратить распространение инфекции, а режим Уиттема Джардина – смертельный яд. Так почему бы его не ампутировать? Тогда Британия сможет исцелиться.

Мидсаммер смотрела на нее, как Аби показалось, с разочарованием. Хорошо. Аби тоже разочарована – никто не хочет делать то, что крайне необходимо.

– Светлое будущее, Аби, никогда не рождается в крови.

– Один человек. Кровь только одного человека, и всему плохому будет положен конец. Мы сделаем с ним то, что он сделал с моим отцом, – пуля поразит издалека, он ее даже не увидит.

«Господи, надеюсь, отец не видел, как в него целились».

– Кроме убийства, есть и другие способы показать, насколько серьезны наши намерения и что мы не собираемся сдаваться, – продолжала Мидсаммер. – Аби, нам нужно весь Лондон вывести на улицы. Нужно, чтобы люди со всех концов страны собрались в столицу и присоединились к нашему протесту. Ты же помнишь Часовню королевы и Маунтфорд-стрит? Мы можем устроить погромы по всему городу, в качестве целей выбрать самые значимые объекты и здания, показать людям, что мы можем нанести удар Равным в самые больные места, не рискуя своими жизнями и не забирая жизни других людей.

– Поджоги – это всегда риск, – покачала головой Аби. – Смотритель, сторож или пожарный могут пострадать или погибнуть. Кроме того, этих действий может оказаться недостаточно, чтобы привлечь на нашу сторону бо́льшую часть жителей страны. И это никоим образом не уберет с политической арены Джардина и не положит конец его режиму.

– Мы не будем рисковать жизнями людей, Аби. – Джон наклонился вперед и пододвинул к себе стопку папок, лежавшую на столе, подцепил пальцем и открыл ту, что была сверху. – Я мало что мог захватить из офиса – Боуда и Астрид Хафдан не имеют привычки оставлять сверхсекретные документы на виду. Но взгляните на это: это реестр активов, принадлежащих Равным. Джардин не дурак. Он знает, что если вы угрожаете благосостоянию человека, то это прямая угроза самому человеку. Вот раздел собственности. Там есть подробности о текущем использовании. Здесь есть большие и обладающие невероятной ценностью объекты, но на данный момент пустующие. Или здания, которые являются национальными символами, где, как мы знаем, ночью никого нет или там находится такое незначительное количество людей, что мы сможем их спокойно вывести.