Шоссе Линкольна

Раньше днем, когда Эммет выкладывал хлеб, ветчину и сыр, добытые в пульмановском вагоне, Билли спросил Улисса, не хочет ли он послушать еще один рассказ о человеке, который плавал по морям. Улисс сказал, что хочет. Билли вынул свою большую красную книгу, сел рядом с ним и стал читать о Ясоне и аргонавтах.

В этой повести молодому Ясону, законному царю Фессалии, его дядя, захвативший власть, согласился отдать ее, если он отправится в Колхиду и вернется с золотым руном.

С пятьюдесятью товарищами-героями, включая Тесея и Геракла, тогда еще не прославившихся, Ясон, подгоняемый попутным ветром, взял курс на Колхиду. Неведомо сколько дней он плыл с товарищами, подвергаясь множеству испытаний — то встрече с медным исполином, то с крылатыми гарпиями, то с вооруженными воинами, выросшими из посеянных зубов дракона. С помощью волшебницы Медеи Ясон и аргонавты одолели всех противников, завладели золотым руном и целыми вернулись в Фессалию.

Так увлечены были повестью и Улисс, и сам Билли, что съели приготовленные Эмметом бутерброды, почти не заметив.

Эммет со своим бутербродом сидел в другом конце вагона и размышлял о книге Билли.

Он не мог взять в толк, почему так называемый профессор перемешал Галилео Галилея, Леонардо да Винчи и Томаса Алву Эдисона — величайшие умы научного века, — с персонажами вроде Геракла, Тесея и Ясона. Галилей, да Винчи и Эдисон не были героями легенд. Это были люди из плоти и крови, одаренные редкой способностью наблюдать природные явления без предвзятости и суеверия. Это были трудолюбивые люди, терпеливо и внимательно изучавшие механизмы мира, и, постигнув их, они обращали свое знание, обретенное в одиночестве, в практические достижения на службе человечества.

Какой смысл смешивать жизни этих людей с рассказами о мифических героях, плывущих по неведомым морям, чтобы сразиться с фантастическими чудовищами? Перемешав их, подумал Эммет, Абернэти мог создать впечатление у мальчика, что великие научные открытия не вполне реальны, а герои легенд не вполне вымышленные. Что герои идут рука об руку по мирам известного и неведомого, полагаясь на свой ум и мужество, — да, но также на волшебство и чары и порой на помощь богов.

Ведь и так трудно по ходу жизни отличить факт от вымысла, то, чему ты свидетель, от того, что тебе пригрезилось. И не из-за того ли, что отец не умел различить их, он после двадцати лет тяжелого труда оказался банкротом и потерял жену?

День подходил к концу, Билли с Улиссом занялись историей Синдбада, героя, семь раз пускавшегося в море за новыми приключениями.

— Я ложусь спать, — объявил Эммет.

— Ложись, — отозвались оба.

И, чтобы не мешать брату, Билли понизил голос, Улисс склонил голову, и теперь они стали похожи скорее на заговорщиков, чем на новых знакомцев.

Эммет лежал, пытаясь не слушать тихую повесть об арабском мореходе; он думал о том, какой спасительной удачей было появление Улисса в вагоне — но, вместе с тем, и укором для него.

После того как Билли представил их друг другу, он взволнованно рассказал о том, что происходило с момента появления пастора Джона до его скоропалительного отбытия. Эммет выразил благодарность Улиссу, а тот только отмахнулся. Но при первой же возможности — когда Билли доставал из мешка свою книгу, — Улисс отвел Эммета в сторону и устроил ему выволочку. Как можно быть таким дураком — оставить брата одного? То, что у вагона четыре стены и крыша, не значит, что в нем безопасно. Совсем не значит. И можешь не сомневаться: пастор не только закатил Билли оплеуху. Он был намерен сбросить его с поезда.

Улисс вернулся к Билли, сел с ним рядом, приготовясь слушать о Ясоне, а у Эммета горели щеки от выговора. Но и от негодования тоже: почему этот человек, совершенно не знакомый, устраивает ему нагоняй, словно родитель ребенку. В то же время Эммет сознавал, что обижаться на такое обращение с ним как с ребенком — это очень по-детски. И негодовать, что Билли и Улисс не отдали должное его бутербродам, или ревновать к их внезапной дружбе — тоже детство.

Чтобы как-то пригасить возмущение в душе, он отвлекся от сегодняшних дел и стал думать о том, какие их ожидают трудности.

Когда все они сидели за кухонным столом в Моргене, Дачес сказал, что перед тем, как ехать в Адирондакские горы, он и Вулли завернут в Манхэттен, повидать его отца.

По словам Дачеса, у отца редко бывал постоянный адрес. Но в последний день Таунхауса в Салине Дачес просил его навести об отце справки в городе — связаться с каким-нибудь из гастрольных агентств, где он числился. Даже если вышедший в тираж артист скрывается от кредиторов, разыскивается полицией, живет под вымышленным именем, он всегда даст знать агентству, где его найти. А в Нью-Йорке все большие агентства имеют конторы в одном и том же здании на южной стороне Таймс-сквер.

Единственная сложность — Эммет запамятовал название дома.