Шоссе Линкольна

Эта церковь святого Варфоломея, должно быть, то еще место, скажу я вам. Потому что, позвонив, я попала не к преподобному Спирсу, а в приемную, где меня попросили подождать (хотя звонок был междугородный), потом соединили с помощником старшего священника, который, в свою очередь, хотел знать, зачем мне понадобилось с ним говорить. Я объяснила, что у меня есть дальние родственники среди прихожан, что сегодня ночью у меня умер отец и нужно сообщить родне в Нью-Йорке о его кончине, а я ну никак не могу найти отцовскую телефонную книжку.

Строго говоря, правды в моих словах не было. Но ведь, хотя христианство в целом не одобряет употребление спиртного, глоток красного вина не только разрешается, но и играет незаменимую роль в совершении таинства. Так что, думаю, хотя церковь в целом не одобряет отклонение от истины, маленькая ложь во благо, использованная во имя Господа, настолько же не противоречит христианству, насколько и глоток вина в воскресенье.

Помощник хотел узнать фамилию семьи.

Я ответила, что это семья Вулли Мартина, и он снова попросил меня подождать. Спустя пару десятков центов трубку взял преподобный Спирс. Для начала он хотел бы выразить глубочайшие соболезнования моей утрате и пожелал отцу покоиться с миром. Он рассказал, что члены семьи Вулли — Уолкотты — являются прихожанами церкви святого Варфоломея с ее основания в тысяча восемьсот пятьдесят четвертом году и что он лично обручил четырех из них и крестил десятерых. Не сомневаюсь, что похоронил он куда больше.

Через несколько минут у меня на руках были номера и адреса матери Вулли, жившей во Флориде, и двух его сестер — обе замужем и живут недалеко от Нью-Йорка. Сначала я попробовала позвонить Кейтлин.

Может, Уолкотты и являются прихожанами церкви святого Варфоломея с самого ее основания в тысяча восемьсот пятьдесят четвертом году, но Кейтлин Уолкотт Уилкокс, видимо, мало прислушивалась к праведным наставлениям. Когда я сказала, что ищу ее брата, она насторожилась. А когда я сказала, что слышала, что он может быть у нее — рассердилась не на шутку.

— Мой брат в Канзасе, — сказала она. — С чего ему быть здесь? Кто вам сказал, что он здесь? Кто вы такая?

И так далее.

Я набрала Сару. На этот раз телефон звонил, и звонил, и звонил.

Повесив наконец трубку, я немного посидела, побарабанила пальцами по отцовскому столу.

В отцовском кабинете.

Под крышей отцовского дома.

Ушла на кухню, достала кошелек, отсчитала пять долларов и положила их рядом с телефоном, чтобы покрыть счета за междугородные звонки. Потом прошла в свою комнату, достала из глубины шкафа чемодан и стала паковать вещи.

* * *

Путь от Моргена до Нью-Йорка занял двадцать часов, растянувшихся на полтора дня. Но не думаю, что хоть когда-нибудь в жизни у меня было двадцать часов, когда бы мне не мешали думать. И размышляла я — что, как мне кажется, вполне естественно — о тайне нашей охоты к перемене мест.

Абсолютно все свидетельствовало о том, что охота к перемене мест стара, как человечество. Возьмите Старый Завет. Люди в нем все время перемещаются. Сначала Адам и Ева уходят из Эдема. Потом Каина обрекают на вечные скитания, Ной скользит по водам Великого потопа, а Моисей уводит израильтян из Египта в Землю обетованную. Кто-то из них не угодил Господу, другие пребывали в его милости, но все они перемещались. А что до Нового Завета, то Господь наш Иисус Христос был, что называется, странником — он перемещался с места на место постоянно: пешком, или верхом на осле, или на крыльях ангелов.

Но доказательство того, что в людях живет охота к перемене мест, едва ли ограничивается страницами Святой книги. Любой десятилетка скажет вам, что не бывает ничего сильнее желания не сидеть на месте. Возьмите ту большую красную книгу, которую Билли все время таскает с собой. В ней двадцать шесть историй — их пронесли через века, и почти все они про то, как кто-то куда-то едет. Наполеон отправляется в завоевательные походы, а король Артур — за священным Граалем. Некоторые персонажи в книге — исторические, другие выдуманные, но почти все они, настоящие или воображаемые, движутся прочь от места, где все началось.

Итак, если охота к перемене мест стара, как человечество, и любой ребенок это подтвердит, что происходит с такими, как мой отец? Что за переключатель щелкает у них в мозгу и превращает Богом данное желание двигаться в желание не сходить с места?

Это не от отсутствия энергии. Превращение происходит не когда человек стар и немощен. Оно происходит на самом расцвете жизненных сил, когда он еще бодр и здоров. Если спросить, откуда такая перемена, он начнет отговариваться всякими добродетельными словами. Скажет, что такова американская мечта: осесть, завести семью и честно зарабатывать на жизнь. Будет с гордостью говорить о том, какие узы связывают его с общиной через церковь, благотворительность, торговую палату и прочие подобные местные организации.