Шоссе Линкольна

Эммет вернулся в плохом настроении, это ясно. Он пытался этого не показывать — такой уж он человек. Но я все равно понял. Особенно когда он прервал Билли и сказал, что хочет поговорить со мной наедине.

Да уж, на его месте я бы тоже хотел поговорить со мной наедине.

У сестры Агнессы была еще одна любимая присказка: «Мудрый сам на себя наябедничает». Конечно, она имела в виду, что, если что-то наделал — за сараем это случилось или посреди ночи, — она все равно узнает. Соберет все зацепки и, сидя в своем уютном кресле, подобно Шерлоку Холмсу, методом дедукции придет к правильному выводу. Или все поймет по тому, как себя ведешь. Или сам Бог ей на ухо скажет. Откуда бы ни было, но она узнает о проступке — в этом можно не сомневаться. Так что в целях сохранения времени лучше было наябедничать на себя самому. Признать, что перешел границы, выразить раскаяние и пообещать все исправить — и, в идеале, сказать все так, чтобы никто не успел и слова в пику вставить. Поэтому, стоило только нам с Эмметом остаться наедине, я был наготове.

Но у Эммета, как оказалось, имелась другая идея. Даже лучше моей. Не успел я и рта раскрыть — он схватил меня за воротник, чтобы вмазать. Я закрыл глаза и приготовился к искуплению.

Но ничего не произошло.

Подглядев правым глазом, я увидел, как он скрипит зубами и борется с собой.

— Давай, — сказал я. — Тебе станет легче. Мне станет легче!

Но я уже чувствовал, что хватка его слабеет. А потом он просто взял и оттолкнул меня. Так что я приступил к извинениям.

— Прости меня, — сказал я.

И, не переводя дух, стал загибать пальцы, перечисляя допущенные оплошности.

— Я без спроса взял «студебекер», оставил тебя в Льюисе без средств, промахнулся с «кадиллаком» и, кроме того, испортил тебе ночь у Ма Белль. Что тут скажешь? Я действовал необдуманно. Но я все возмещу.

Эммет поднял руки.

— Я не хочу от тебя никаких возмещений, Дачес. Извинения приняты. И не будем больше об этом.

— Ладно. Я тоже не против оставить все в прошлом. Но сначала…

Я достал из заднего кармана конверт и с некоторой торжественностью вручил его Эммету. Облегчение читалось у него на лице. Кажется, он даже выдохнул. И в то же время я видел, что он взвешивает содержимое.

— Здесь не все, — признал я. — Но у меня есть для тебя еще кое-что.

Из другого кармана я достал лист с подсчетами.

Эммет взял его с озадаченным видом, потом взглянул на написанное, и замешательство только усилилось.

— Это почерк Билли?

— Точно подмечено. Говорю тебе, Эммет, пацан дружит с цифрами.

Я встал рядом с Эмметом и показал на списки.

— Здесь все. Необходимые траты, вроде бензина и отелей, будут возмещены тебе из общей суммы. А здесь необязательные траты — эти я отдам из своей доли, как только доберемся до Адирондакских гор.

Эммет взглянул на меня, словно не мог поверить своим ушам.

— Дачес, сколько раз тебе говорить: я не собираюсь в горы. Как только «студебекер» будет готов, мы с Билли поедем в Калифорнию.

— Понял, — сказал я. — Билли хочет приехать к Четвертому июля, так что разумно будет поторопиться. Но ты же сказал, что машину сделают только к понедельнику, да? А ты наверняка ужасно проголодался. Поэтому давай сегодня посидим вчетвером, насладимся ужином. А завтра мы с Вулли поедем на «кадиллаке» на их дачу и заберем деньжата. Заскочим к папаше в Сиракьюс и сразу рванем за вами. Пара дней — и мы вас нагоним.

— Дачес… — Эммет печально покачал головой.

Он даже выглядел как-то опустошенно — совсем не в его обычном деятельном духе. План однозначно пришелся ему не по нутру. Или, может, появились новые сложности, о которых мне было неизвестно. Но не успел я ничего спросить, как с улицы донесся негромкий взрыв. Эммет обернулся, посмотрел на входную дверь. И на мгновение закрыл глаза.

Салли

Если однажды Бог подарит мне ребенка, растить его в епископальной церкви мне хочется не больше, чем в католической. Епископальная церковь, может, и относится к протестантским, но по их обрядам этого не поймешь — все эти облачения и гимны на английском. Называют это «высокой церковью» или что-то вроде того. А я называю это заносчивостью.

Но чего у епископальной церкви не отнять — записи они ведут четко. Почти так же рьяно, как мормоны. Так что, когда Эммет не позвонил, как обещал, в пятницу, в половине третьего, у меня не осталось выбора, и я позвонила отцу Колмору из церкви святого Луки.

Когда он взял трубку, я рассказала, что пытаюсь найти одного из прихожан епископальной церкви на Манхэттене, и спросила, не знает ли он, с чего мне начать. Он тут же посоветовал мне связаться с преподобным Гамильтоном Спирсом, старшим священником церкви святого Варфоломея. Даже дал мне нужный номер.