Широки врата

В Зальцбурге был «Старый город», который представлял собой то, что существовало здесь во времена княжества-архиепископства Священной Римской империи около восьми сотен лет назад. Там располагался собор, замок на холме и другие средневековые достопримечательности. Также почти двести лет назад в одном из этих старых домов родился младенец по имени Вольфганг Амадей Моцарт. В последнее время сообразительным владельцам отелей пришла в голову блестящая мысль устроить фестиваль Моцарта. И это мероприятие переросло в детально разработанное музыкальное событие, продолжающееся в августе целый месяц. Приглашались видные дирижеры и режиссеры, и со всей Европы и Америки съезжались толпы. Для того, чтобы устроить себе настоящий праздник, необходимо было надеть альпийский костюм, который для мужчин состоял из темно-серых или коричневых кожаных штанов, поддерживаемых подтяжками с богатым орнаментом. Штаны были выше колен, обладатель которых в них чувствовал себя странно, но для комаров было раздолье. В шляпу необходимо было воткнуть какой-нибудь охотничий трофей, Gemsbart или Spielhahnfeder[103]. А альпеншток предполагал, что его владелец в горах охотился на пугливых серн.

Из-за волнений, связанных с вывозом из Германии Труди Шульц, Ланни забыл про этот фестиваль. Но когда они заехали в новый город, то увидели, как светились все магазины, и как толпы выходят из концертных залов. Тогда он сказал: «У нас могут быть проблемы с получением комнат».

Труди тихо плакала на заднем сиденье. Теперь она сказала: «Я не могу идти в отель с вами. Там обязательно будут нацистские агенты. И если они меня узнают, то информация поступит в Германию, и это вас безнадежно скомпрометирует».

Без сомнения, что предыдущей ночью Ирма плакала в подушку, и, возможно, будет делать тоже самое и в эту ночь, но она этого не покажет ни Труди Шульц, ни Ланни. И голосом, изучавшим спокойствие, она спросила: «Куда именно вы планируете направиться, мисс Шульц?»

«В Париж. Я немедленно должна отделиться от вас, чтобы общественное сознание не связывало ни вас, ни Ланни со мной».

«Про Ланни», — холодно ответила Ирма, — «мне нечего сказать. Моё собственное намерение сесть в первый же поезд, идущий в любой порт, откуда я могу отплыть в Америку. Вы можете изменить ваши планы, когда узнаете, что я собираюсь путешествовать в одиночку».

«Нет, миссис Бэдд,» ответила Труди, — «я не буду менять свои планы. Я положительно не вмешиваюсь в жизнь Ланни, и мне ужасно жаль, что послужила причиной несчастья между вами и ним». Она, возможно, продолжила бы, но чем больше бы она сказала, тем хуже бы она сделала.

II

Ланни предложил первым делом заняться выяснением, где можно найти комнату для любого из них в Зальцбурге. Он поехал в отель Австрия и узнал, что у них не было ни одного свободного номера. Ему даже не предложили мест, где он смог бы найти такие. В городе сейчас находились десять тысяч гостей. Обзвонив всех, Ланни получил ту же информацию. Когда он вернулся к машине, Труди сказала: «Позвольте мне выйти здесь и позаботиться о себе самостоятельно».

— Куда вы направитесь?

— Я возьму такси до железнодорожной станции. Там постоянно ходят поезда, и я хочу исчезнуть с вашего пути. Она протянула ему документы Селесты и вышла из машины.

Ирма могла бы сказать: «Вы мне не мешаете», но она этого не сделала. Ланни сказал: «Всё не так просто. Вам необходимо получить удостоверение личности от австрийских властей, и вам будут нужны деньги». Он взял пачку банкнот из кармана и попытался дать ей.

«Мне, действительно, не нужно так много», — заявила она, — «мне нужно только доехать до Парижа и продержаться там в течение недели или двух. Я получу работу и смогу заботиться о себе».

«Я повторяю, всё не так просто, как вы думаете», — возразил он. Он разделил пачку пополам, и втиснул резким толчком половину в её руку, как бы желая сказать: «Молчите и не глупите». Труди повиновалась.

«Миссис Бэдд», — сказала она, — «я не могу уйти, не сказав вам, как я глубоко благодарна за вашу помощь, и что всем сердцем сожалею о доставленных вам неприятностям».

«Вы можете утешать себя», — мрачно ответила Ирма. — «Если бы не было вас, был бы кто-нибудь другой. Неприятности копились в течение длительного времени».

«Прощайте, Ланни», — сказала художница. Она повернулась, чтобы уйти, но он последовал за ней по улице. — «Одно слово, пожалуйста. Когда у вас будет постоянный адрес, сообщите его мне».

«Я не должна вас видеть снова», — начала она.

— Я не выпущу вас, пока вы не дадите мне обещание.

— Это ошибка, Ланни, это разрушит ваш брак.

— Это мне решать.

— Я не хочу стать причиной

— Вы не сможете ничего изменить, и глупо даже пытаться. Я не хочу вас терять.

— Ланни, вернитесь к машине. Вы приведёте вашу жену в ярость.

— У неё есть машина, она умеет водить. Я пойду за вами сейчас и в Париж, если вы не пообещаете мне написать.

«Я напишу», — сказала она, а затем воскликнула: " Ланни, как ужасно, что я сделала это!»

III