Шерлок Холмс и доктор Ватсон

Сидящие близко услыхали слова МакМердо и зааплодировали ему.

– Что там такое? – с дальнего конца стола крикнул черногривый председатель.

– Да вот наш новый друг говорит, что мы пришлись ему по душе.

МакМердо поднялся на секунду со своего места.

– Я хочу сказать, святейший ректор, понадобится человек для любого дела, пошлите меня, я это почту за великую честь.

Тут уж аплодисментами разразились все. Было очевидно, на горизонте затеплился краешек нового светила. И кое-кому из старейшин это не понравилось.

– Вношу предложение, – заговорил секретарь ложи Харравэй, седобородый старик с хищным лицом, сидевший недалеко от председателя, – МакМердо у нас без году неделя. Пускай подождет, пока ложа милостиво решит доверить ему дело.

– Вот и я о том же, – согласился МакМердо. – Я полностью в вашем распоряжении.

– Твое время еще придет, – вмешался ректор. – Мы заметили твою готовность служить ложе и не сомневаемся, от тебя будет польза. На сегодняшний вечер намечено небольшое дельце, можешь принять в нем участие, если так рвешься в бой.

– Я бы хотел принять участие в серьезном деле.

– Все равно и сегодня не худо пойти с ребятишками. Посмотришь, кто наши враги. Что предстоит сделать – объясню позже. А сейчас перейдем к другим пунктам повестки дня, – МакГинти заглянул в исписанный листок. – Во-первых, попросим казначея сообщить, что мы имеем на счету в банке. Вдове Джима Карнавэя надо назначить пенсию. Джим погиб, выполняя задание ложи. Позаботиться о вдове – наш долг.

– Джима подстрелили месяц назад. У них было задание убить Честера Вилкокса из Марли-Крика, – объяснил МакМердо сосед.

– Финансы ложи в полном порядке, – сказал казначей, держа перед собой банковские счета. – Последнее время фирмы расщедрились. «Макс Линдер и Компания» благоразумно заплатили пятьсот долларов. «Уокер Бразерс» послали всего сто; я вернул эту сотню, требуя назначенные пятьсот. Если к среде не раскошелятся, их подъемный механизм выйдет из строя. В прошлом году, помните, пришлось сжечь у них камнедробилку, чтобы привести в чувство. «Западная угольная» внесла свою ежегодную контрибуцию. У нас на руках достаточно средств – и на пенсию и на другие траты.

– А как обстоит дело с Арчи Свиндоном? – спросил один брат.

– Он продал свое дело и насовсем уехал из Вермиссы. Старый хрыч отправил нам письмо. Говорит, что лучше играть на бегах в Нью-Йорке, чем владеть шахтой в Вермиссе, где орудует банда шантажистов и вымогателей. Пусть благодарит бога, что письмо пришло после его отъезда. Вряд ли он когда-нибудь сунется еще в наши места.

Сидевший на противоположном конце стола очень немолодой, гладко выбритый мужчина с добрым приятным выражением лица и высоким открытым лбом, поднявшись со своего места, обратился к секретарю с вопросом:

– Мистер Харравэй, не скажете ли вы мне, кто купил шахту человека, который вынужден был покинуть нашу долину?

– Конечно, скажу, брат Моррис. Ее купила «Железнодорожная компания штата и округа Мертон».

– А кто купил шахты Тодмана и Ли, лишившиеся владельцев по той же причине?

– Та же компания, брат Моррис.

– Может, вам известно, кто стал хозяином металлургических заводов Мэнсона, Шумана, Ван Деера и Атвуда, которые также недавно уехали отсюда?

– Все они куплены «Западно-Гилмертонской горнодобывающей».

– Какое нам дело, брат Моррис, – сказал председатель, – кто купил эти шахты? Ведь новые хозяева не вывезли их отсюда. Они по-прежнему досягаемы для нас.

– При всем моем уважении к вам, Святейший ректор, осмелюсь заметить, что нам до этого очень большое дело. Напомню, что происходит здесь вот уже десять лет. Мы постепенно вытесняем отсюда мелких владельцев шахт и плавильных домн. И каков результат? Их место занимают крупные, очень богатые фирмы – «Железнодорожная компания», «Дженерал-металл» и другие. Их советы директоров заседают в Нью-Йорке или Филадельфии и чихать они хотели на наши требования и угрозы. Мы можем расправиться с их местными управляющими, так они пришлют взамен новых. Но это не все, мы ведь рубим сук, на котором сидим. Мелкие хозяева не могут с нами бороться. У них нет ни денег, ни власти. А мы их обдираем как липку, умерь мы свои аппетиты, они бы сидели тихо и платили дань. А так они бегут отсюда, уступая место могущественным компаниям. Но если мы им начнем досаждать, посягая на их прибыли, они этого не потерпят и не пожалеют ни сил, ни денег, выследят нас и предадут правосудию.

Брат Моррис закончил свое зловещее предостережение, и в зале воцарилась тишина. Собравшиеся обменивались помрачневшими взглядами, лица у них потемнели и нахмурились. Так всемогущ и недосягаем для правосудия был Орден, что мысль о возможном возмездии никогда их не посещала. И все-таки от слов Морриса даже у самых отчаянных мороз побежал по коже.

– Я предлагаю, – продолжал Моррис, – помягче обходиться с мелкими фирмами. В тот день, когда последняя продаст свои шахты, нашей вольнице придет конец.

Горькая правда мало кому по вкусу. Выступающий сел, и зал наполнился негодующими криками. МакГинти поднялся со своего места – лицо его было чернее тучи.