Шепот питона

— Вот отстой, — сказала она, — отстой… Я впервые рассказала об этом вслух. Что же мне делать?

Я посмотрела на ее опущенную голову. Вспомнила, как взяла Неро и самое необходимое и за день переехала от Эгиля с Ингваром. Мне легко жечь за собой мосты. Но, возможно, для кого-то это сложнее. Даже если прожил с кем-то всего несколько месяцев…

— Я боюсь, — призналась Анита, — боюсь оставаться и боюсь уйти. Но больше всего боюсь того, что он способен натворить. Что-то говорит мне, что он только один раз меня избил, что больше он не посмеет, но я и слушать не желаю. Надо бежать. Туда, где он меня не найдет.

Анита закрыла лицо руками и принялась всхлипывать.

— Ну перестань… — Мне сделалось неловко. — У тебя же есть родные, у которых можно пересидеть какое-то время?

— В мамином доме до сих пор есть моя комната, но надолго ли меня туда пустят, не знаю. Я, кажется, не говорила, но Бирк — сын одного из лучших маминых друзей; мы с ним уже давно встречались, просто потом разбегались, а когда съехались, мама была счастлива. Она считает, что лучше его мне не найти.

— Когда ты расскажешь, что он с тобой сделал, она изменит свое мнение. — Сказав это, я почувствовала себя холодной и чужой. Кто я такая, чтобы рассуждать о матерях и дочерях?

Анита вытерла слезы и покачала головой.

— Я боюсь, — повторила она. — Не уверена, что у меня хватит смелости.

В эту секунду Аврора испустила пронзительный вопль. Анита поднесла ее к груди, сунула сосок ей в рот, и вскоре малышка уже с удовольствием зачавкала. А вот сама я пила хоть когда-нибудь материнское молоко? Даже представить сложно.

Мариам

Олесунн

Вторник, 22 августа 2017 года

Я вставила старый золотой ключ в замок. Попыталась повернуть его, однако сказки, где главный герой открывает долго простоявшую запертой дверь, не получилось. Дверь и так была открыта. Запирала ее только я.

— Когда ты исчезла, Эгиль переселился к тебе в комнату, — сказал Ингвар. — Точнее, его посадили, потом он несколько лет жил с одной девушкой, а затем опять сел, так что в основном я живу тут один, но эта комната мне не нужна. Эгилю она теперь тоже не скоро понадобится, так что пользуйся, — он на миг умолк, — пока будешь искать дочь.

Воздух в комнате был спертый, к тому же тут появился новый, чужой запах, — и все же это моя комната. Хотя ковролин исчез, стены выкрасили в светло-серый, а кровать поменяли. Растения в горшке тоже больше не было, вместо него там стояли старенькая игровая приставка «Нинтендо» и картонная коробка. Главное — окно в сад и сливовое дерево за ним — все равно никуда не делось. На полу валялись полотенца, шорты и пара кроссовок «Найк». Для комнаты Эгиля здесь чего-то не хватало. Но тут я повернулась и увидела плакат на стене у двери. Блеск для губ, силикон и длинные загорелые ноги. Посмотрев на Ингвара, я показала ему ключ.

— Ты видел его после того, как тот исчез?

Ингвар уставился на ключ и нахмурился.

— Нет, как ты съехала, я его больше не видел.

— Это ключ от вот этой двери. Он лежал в шкатулке Ибен.

— Серьезно?

— Ты помнишь тот вечер, когда ключ пропал?

Он опустил глаза и ткнул порожек ногой в носке. Ингвар никогда не любил ссориться. Именно трусость не позволила ему отказать моему брату, когда тот напросился тогда к нам в гости.

— Кто-то, кто приходил к нам тогда, взял мой ключ и все эти годы хранил его. Кто бы это ни был, но из-за этого человека ключ оказался в шкатулке моей дочери. Это предупреждение мне. И оно серьезное.

— Как думаешь, кто это?

— Насколько я понимаю, в тот вечер только двое могли взять ключ — Эгиль или Патрик. У обоих была причина проникнуть ко мне в комнату. Эгилю нужна была змея. А Патрик — это Патрик. Ему наверняка не терпелось порыться в моих вещах… — Я представила, как Патрик обнюхивает мою одежду. — Вряд ли еще кому-то сюда понадобилось бы. Как по-твоему?

Ингвар озадаченно покачал головой.

— Если это Эгиль, он наверняка знает, кто подложил мне этот ключ. Значит, надо поговорить с Эгилем. А если это Патрик… — я сглотнула, — ну, значит, Патрик.

— Это не Патрик. Он вообще был в курсе, что это за ключ?

Я вспомнила тот день, когда столкнулась в городе с Патриком. Тогда он дотронулся до ключа и спросил: «Что, Сара, тебе тоже повесили ключ на шею и отправили гулять?»

— По крайней мере, он точно знал, что это мой ключ. Он видел, что я ношу его на цепочке. А тут уж несложно догадаться, что это ключ от двери в мою комнату.

— Ты этого боишься, — догадался Ингвар, — что это Патрик. Но ты вспомни — тут в тот вечер народа паслось видимо-невидимо. Кто угодно мог взять твой ключ.

Я покачала головой.

— Но кто угодно не сунул бы его в шкатулку моей дочери как раз тогда, когда Ибен исчезла. Это кто-то знакомый. И этот знакомый хочет мне что-то сказать.

Ингвар затряс головой так, что длинные волосы упали на лицо.

— Нет, вряд ли, — уперся он, — Патрик всегда был каким-то… убогим. Чтобы он поехал в Кристиансунн и похитил ребенка?..