Щит и Меч Сталинграда

— Да мы...Мы бы с радостью вновь оружие в руки взяли, тоже в бой бы пошли и за все мучения, какие пережить пришлось, с немчурой рассчитались... Только оружия нет...

— Будет оружие. Заслужите его, и вам вновь его доверят,— обещала Мария.

В одну из ночей девушка повела их через линию фронта. Шла Мария одной ей известной тропинкой, минуя минные поля.

— Принимайте пополнение! — засмеялась разведчица, когда два красноармейца оказались на нашей территории.

Спасшиеся благодаря смелости и находчивости Марии красноармейцы рассказали, что, когда пробирались по немецким тылам к линии фронта, встретили в Ростовской области в лесу небольшую группу советских солдат и командира, бывшего танкиста. Бойцы вооружены тремя винтовками, одним трофейным автоматом. Пока отсиживаются в лесной глухомани, но как подлечат полученные в боях раны, начнут вести с оккупантами партизанскую войну.

— А вы бы смогли найти эту группу? — спросил я красноармейцев.

— Хоть с закрытыми глазами, товарищ комиссар государственной безопасности! Лишь бы в том лесу оказаться. Мы там за месяц жизни каждую тропку изучили.

— Прежде совершали прыжки с парашютом?

— Я перед войной в Осоавиахиме десять раз с вышки прыгал! — похвастался один.

Второй красноармеец виновато сказал, что с парашютом не знаком.

— А если обучим прыжкам и прикажем к той группе солдат вернуться — не струсите?

Красноармейцы, не задумываясь, ответили, что готовы к выполнению любого боевого задания.

В Ленинске Сталинградской области, где в то время формировались несколько партизанских отрядов для их последующего заброса к немцам в тыл, два наших красноармейца совершили учебные прыжки с самолета «У-2».

В ноябре красноармейцев сбросили в Ростовскую область, в тот лес, где ждали весны советские бойцы. С собой парашютисты взяли коротковолновую рацию, запас тола, оружие. Группе был передан приказ советского командования: не ждать весны, а уже этой зимой начать активную партизанскую борьбу с врагом, проводить диверсионные акты по линии железной дороги, которая соединяла Ростов-на-Дону со Сталинградом.

Минула неделя, за ней другая. Рация молчала.

Мы терялись в догадках о судьбе двух заброшенных в задонский лес парашютистов, когда они с опозданием вышли на связь.

Оказывается, во время приземления рация угодила в озеро, батареи питания подмокли и вышли из строя. Лишь спустя полмесяца удалось раздобыть новые батареи, для чего был произведен налет на деревню, где квартировала немецкая часть.

Бойцы радировали в Сталинград, что приказ начать минирование железнодорожного полотна выполнен, под откос пущено три состава, спешивших к Волге, к 6-й армии, с боеприпасами и подкреплением в живой силе.

Две наши разведчицы, Мария Моторина и Мария Кириченко, познакомились во время кратковременного отдыха, после возвращения с очередного задания.

Вскоре две Марии крепко сдружились. Когда пришло время вновь уходить за линию фронта, девушки в один голос потребовали послать в тыл к врагу их вместе.

— Дружба в нашей работе — лучшая помощница. А нас теперь водой не разольешь, только пуля разлучит.

Разведчицам пошли навстречу. Правда, у каждой из них было самостоятельное задание, но девушки поддерживали между собой связь, что помогало им в работе, придавало новые силы.

Мария Моторина в тот раз разведала местонахождение немецкой батареи шестиствольных минометов, которая располагалась возле Красных казарм, сообщила, что штаб немецкой пехотной дивизии находится на Чудской улице, возле пункта связи.

А Мария Кириченко долго не давала о себе знать. Мы уже собрались отправить на ее поиски нового разведчика, выбирали подходящую кандидатуру, когда от Кириченко поступило наконец-то донесение. В нем девушка писала, что на углу улиц Кубанской и Ангарской имеются большие склады боеприпасов румынских частей, а в районе ликеро-водочного завода — скопление вражеской техники.

«Встретилась со знакомыми румынами,— писала Кириченко,— они проговорились и назвали тех русских, кто лебезит перед их начальством, участвует в расправе над мирными советскими людьми...»