Шанс на ошибку (СИ)

Драко рассказывал другу в письмах чуть ли не о каждом своем шаге, как будто бы требовал от него какого-то одобрения собственных действий. Несколько листов занял рассказ Малфоя о его путешествии с Паркинсон, и в два раза больше рассказ о его недоотношениях с Гринграсс. Те ответные письма, которые он получил от Блейза, были слишком сухими и, как показалось Драко, в некотором роде обвиняющими.

Последним, что заставило его возненавидеть зимние каникулы, стал визит тайного гостя Нарциссы. Малфой был готов провалиться под землю, когда утонченный силуэт девушки у окна трапезной развернулся к нему лицом. Грейнджер. Зануда и заучка Гермиона Грейнджер, подружка святого Поттера, сейчас стоит в нескольких метрах от него, а мать одаряет её теплой улыбкой. Но выглядела она совсем не так, какой он её знал.

Никаких мешковатых лохмотьев и безобразия на голове, никакой паники и неуверенности в глазах, ничего из того, что он видел каждый день в коридорах Хогвартса. Слишком правильная и аккуратная прическа, безупречная одежда и макияж, холодное и беспристрастное выражение лица. И такой знакомый запах карамели, который разливался по его телу, даря желанное чувство безмятежности и умиротворения.

Весь вечер он пытался посмотреть на неё, уловить каждое слово, не пропустить ни одного её отточенного движения. Она казалась ему одновременно до боли противной и необходимой. Его пугало то, что её голос вызывал приятные мурашки по коже, а на её фоне Астория казалась блеклой и неинтересной. Драко не мог найти в своей голове рационального объяснения тому, почему его манит её близость, сводит с ума до потери пульса. Её лицо снилось ему всю ночь, прогнав кошмары и смягчив острую злость.

А теперь он сидит в гостиной Слизерина и пытается отключиться, чтобы не слышать воплей Астории и ядовитого хихиканья Пэнси, которая возненавидела подругу после зимних каникул. Стоило Паркинсон узнать, что Драко переключился на Гринграсс, как от былой дружбы и следа не осталось. Но сейчас его все это не интересовало, все мысли были забиты тем, что произошло в Большом зале. Малфой не понимал, как он смог общаться с Грейнджер вот так, просто глазами, не говоря ни слова. Её сознание было для него как открытая книга, точно так же, как и его для неё.

«Мерлин, на свою Гринграсс так смотри.»

Это все было очень странно. Еще и реакция Блейза, который вместо того, чтобы успокаивать Асторию, как большинство слизеринцев, унесся за Грейнджер. Он не помнил, чтобы друг был падок на гриффиндорок, а уж тем более на подружку Поттера. Драко должен обязательно поговорить с Забини.

***

Хогвартс никак не помог, все стало только хуже. Первые две недели после зимних каникул тянулись невероятно долго и мучительно. Каждый урок всё больше и больше вгонял в меланхолию, особенно, если он был совмещен с Гриффиндором. За эти несколько недель он ни разу не встретил гриффиндорскую старосту, она будто бы провалилась под землю. Ни в Большом зале, ни на уроках, ни в библиотеке, абсолютно нигде её не было. Но её отсутствие только заставляло Драко напрягаться и усерднее рассматривать студентов в школьных коридорах.

Поттер повсюду таскался с рыжей подругой, Уизли метил углы с Браун в обнимку, а Грейнджер не показывалась. Из разговоров однокурсников, Малфой смог понять только то, что эти трое перестали общаться ещё в первом семестре, но в его голове эти воспоминания были очень туманными и скомканными. Он помнил что-то такое, но даже не представлял масштабов раздора между этими тремя.

Драко не заботили предстоящие выпускные экзамены или постоянные недовольства Гринграсс, это всё ушло на второй план. Всё о чем он сейчас думал — это куда пропала Грейнджер и где всё время шатается Забини. Его самого удивлял такой неподдельный интерес к «Золотой девочке», но он мог ощущать легкость только тогда, когда отыскивал её своими серыми глазами среди толпы. Малфой уже прекратил тщетные попытки отыскать ответы на все те вопросы, которые он сам себе задавал, когда по вечерам думал обо всем происходящем, сидя в полном одиночестве на Астрономической башне.

Урок Заклинаний с Флитвиком и так был не самым увлекательным, но в понедельник он был совмещен с красно-золотыми, ещё и первым по расписанию. Полусонные слизеринцы вполуха слушали коротышку, который активно дискуссировал с Гриффиндором. Малфой в уме подсчитывал, сколько ему осталось слушать этот бред, а Гринграсс лениво сползла на его руку. Блейз сидел перед ним и пытался не уснуть после очередной бурной пьянки с неким инкогнито, о котором ничего не рассказывал.

Громкий шум открывающихся дверей заставил Слизерин оживиться, а Гриффиндор — замолчать. В дверях стояла худая девушка в черном облегающем платье выше колен, её каблуки зацокали об каменный пол, а ровные волосы аккуратно лежали на плечах. Красная помада кидалась в глаза, заставляя обратить внимание смотрящего на сочные пухлые губы, а карие глаза затуманено смотрели на класс.

— Профессор Флитвик, — заплетающимся языком выговорила девушка. — Прошу простить за опоздание. Позвольте занять своё место?