Шабашка Глеба Богдышева

Он на секунду остановился и, подняв метлу, понюхал подпаленные прутья — пахло рыбалкой. Потом спрятал метлу и скребок, сел на теплую землю, прислонился к столбу навеса. Для сохранения теплоты поднял воротник штормовки, поудобнее притерся к столбу и прикрыл глаза…

— Чего приснилось?

Глеб заворошился, намереваясь подняться.

Перед ним стояла Зинка.

— Прислал… — Он дернулся. — Зацепился, что ли…

Зинка заглянула ему за спину.

— Битум с навеса потек… Жарко… Ваши-то где? — И, увидев подходивших, крикнула: — Вася! Я в шесть говорила! У меня что, всех забот — кирпичи вам возить!.. Живо!..

— Так… — Вася огляделся. — Я — в кузове, двое — в яму, один на перекуре… Не раздевайся! — крикнул он Билову. — Сгоришь! Досок на кирпич накидайте, рукавиц по три пары!.. Глеб! Какого хрена! Я ж сказал вчера: сапоги!.. Снимай кеды…

Васька снял сапоги, сунул Глебу, сам влез в его кеды.

— Готовы?! Глеб — Билову Билов — мне! Свистну: Юля меняет Глеба. Погнали!

Васька засек время. Через пять минут он свистнул. Юля подскочил к уже заклубившемуся Глебу, но тот оттолкнул его к Билову. Билов вылез из полуметровой огнедышащей дыры и за шиворот потянул с себя штормовку со свитером. Он долго отпыхивался, держась за крыло самосвала, потом начал харкать красной, как кровь, кирпичной пылью.

— Респиратор надень! — Васька, не нарушая ритма, меж кирпичей кинул ему респиратор.

Респиратор упал у ног Билова. Билов дышал и харкал… Потом дрожащей рукой протер очки, медленно нагнулся и поднял респиратор.

Треть машины накидали.

— Быстрей! Сейчас студенты придут! — Васька свистнул: смена!

Из ямы с трудом вылез Юлька. Он был в рубашке, свитере и штормовке, на спине штормовка была вся мокрая, вернее, уже сухая, с белым солончаковым лишаем пота.

— А Глеб? Его менять!.. Глеб! — Зинка подошла к печи. — Вылезай!

— Тут хорошо, — отозвался из-под земли Глеб. — Сауна!

Юля откинул с лица черно-седые мокрые пряди, скрипуче откашлялся.

— Вась! Может, хватит? Не впротык, тыща градусов!..

Вася напряженно соображал: если уж Юлька голос подал, — значит, действительно тяжело.

— Ловить-то будете или как? — донесся подземельный хрип Глеба.

Опять Билову подошла очередь лезть; он с мольбой поглядел на Ваську. Васька внимательно, как пересчитывая, осмотрел кирпичи.

— Мало: еще надо.

Билов обреченно стал натягивать респиратор.

— Погоди! — Васька спрыгнул из кузова на землю. — Сапоги давай. В кузов лезь, Юля, покури! — Обернулся к Билову: — Аккуратней клади, чтоб целый… — И сам нырнул в яму.

Через десять минут Васька высунул голову из ямы, прохрипел:

— Руку дай!

Юля вытянул его из печи.

— Покидай еще… штук сто, — тяжело прохрипел Васька, протягивая ему респиратор. — И хватит…

— А Глеб?! — спросила Зинка.

— Он не хочет меняться…

— Как не хочет?! — Зинка рванулась к яме. — Глеб! Вылазь! Все! — Зинка нагнулась у края печи на пути кирпичной траектории.

Глеб, глухой от съехавших на уши резинок респиратора, засыпанный красной пылью с головы до ног, работал как заведенный, он нагнулся за кирпичом и с разгиба, не глядя, швырнул его — прямо в Зинку.

Зинка увернулась.

— Э-эй! Глеб! Вылазь!

Она снова нагнулась над ямой, протянула руку. Глеб тяжело выполз, очумело обвел всех взглядом.

— Ты что, подохнуть решил? — взвизгнула Зинка. — Как маленький, ей-богу!.. Садись в кабину!

— В кабину? — Глеб отер пот с лица, размазав красную грязь. — Ага…

— Тоже мне… стахановец… — Зинка с сердцем нажала на стартер.

Машина дернулась, Глеб ткнулся Зинке в плечо.

Кирпич выгружали в четырех местах: там, где должны быть контрфорсы. Пока выгрузили, Билов уже завел раствор, вывалил его в ящик и завел новый. Зинка уехала.

Юля клал один контрфорс, Глеб — второй. Завтра к вечеру можно и закончить.

Изо всех сил давя на педали, к коровнику катил Сашка.

— Чего, Сань? — спросил Глеб. — Запыхался-то..

— Вас бить идут!.. — тяжело дыша, выговорил мальчик. — Их много!..

— Все правильно, — Глеб почему-то обернулся к Ваське. — Поделом.

Васька разогнулся с кирпичом в руках, взглянул на него и вяло бросил его на землю. Снял рукавицы, высморкался, прижав пальцем ноздрю…

— Не предупредила, сволочь!.. Я…

— Ва-а-ась! — одернул его Глеб, глазами показывая на мальчика. И как ни в чем не бывало понес ведра с раствором к контрфорсу. — Чего стали-то? Работать надо!..

— Глеб Федорович! Они кричат: бить будут!.. — беспокоился мальчик. — Вон они!..

Студентов было человек десять. Шли они не спеша. Над дорогой за ними висела встревоженная пыль.

— Ну все! — упавшим голосом сказал Юля и смахнул со лба лот.

— Чего делать? — напряженным басом спросил Билов и взялся за лопату.

— Ребе-о-нок! — Глеб кисло сморщился. — Положь инструмент, не дразни людей. Они правые, за кирпич морду бить идут временно… — Глеб принес еще два ведра и закурил.

С удивлением посмотрел, как Билов прикорячивается и, сообразив, что тот вспоминает позу каратиста, сплюнул и ударил себя по ляжкам, выбив кирпичную пыль:

— То лопату, то раком встает!.. Студенты поглядят, как ты крутишься: тебе по соплям надают и нам… Стой по-нормальному.