Ш.А.Х. и М.А.Т. или иномирянка в дураках

Моё сердце всё ещё грохотало в ушах, наверное, именно поэтому, подать свою ослабевшую конечность ЧП было очень трудно. Тот в свою очередь подхватил меня за талию и начал наклонять так, что мне стало понятно — меня уже укладывают.

Во рту сразу стало сухо. Горло знакомо полыхало, как это всегда было рядом с источником своей жажды, но мои собственные принципы не позволяли мне сейчас поддаться инстинктам. Приняв горизонтальное положение, я отвернула голову, не желая видеть лицо ЧП.

Его пальцы коснулись моей щеки, вызывая нервную дрожь. Погладили подбородок, скользнули на шею и проскользили по линии выреза на форменной ветровке-непромокашки.

Мой взгляд скользил по электрическим прожилкам на щите, пока мысли лихорадочно метались в поисках выхода из сложившейся ситуации, но всё время возвращались к присутствию здесь Евгеши.

Он же не собирается..?

Додумать я не успела, поскольку воздух заполнил свист лезвия, а после резко пахнуло кровью Карсайто и он одёрнул руку. Я мгновенно вскинулась и увидела, что Евгеша приставил нож к его горлу, слегка порезав. Удивлённый взгляд Судьи говорил о том, что такого развития событий он точно не ожидал.

— Что ты делаешь?

— Что ты делаешь?

Вопрос, заданный двумя мужчинами в унисон. Но, если у Судьи была удивлённая интонация, то у Евангелиона я слышала тихую звериную ярость.

- “Первая кровь” — это не первое слияние первородной. — Усмехнулся Евангелион, держа Карсайто за горло. — Как тебе такая пошлость только в голову взбрела? “Первая кровь” при сочетании — это первое убийство первородного другим первородным.

— Женя? — Привлекла я к себе взгляд абсолютно чёрных глаз. — Что ты делаешь?

На его губах появился оскал, который можно было толковать как угодно, но не как улыбку. Я выхватила из сапога такой же клинок, который использовал Евгеша, сползла с алтаря и вновь попыталась узнать, что происходит.

— Что значит первое убийство первородного? Я должна кого-то убить?

— Уходи! — Сипит Судья, держась за руку, что хранила его жизнь на острие клинка.

— Умереть. — Усмехается любимое лицо. — Видишь ли, первородных тут двое. Один из нас должен умереть, и это буду не я. Брось оружие. — Евангелион демонстративно погружает лезвие в кожу Сайто. — Ну?

А мне стало плохо. Внутренняя дрожь и потрясение хорошо справлялись с моим обездвиживанием. Пальцы ослабли, но я упрямо стискивала плоскую рукоятку холодного металла.

Теперь всё стало понятным. Моё убийство, вот что необходимо для того, чтобы он выжил.

— Уходи. — Повторяет ЧП.

Открыть портал и выйти. Что может быть проще?

Но по какой-то причине я не могла этого сделать. Решительность Евангелиона была очевидно. Нельзя исключать вероятность убийства им Карсайто.

— Брось оружие и ложись на алтарь, иначе я просто перережу ему горло, а после уложу на алтарь и тебя.

Всё нутро сопротивлялось тому, что я собиралась сделать, но…

Одного удара сердца хватило, чтобы совершить смазанное движение, в корне изменившее ситуацию. Я бью кулаком в одну из точек на шее Евангелиона, и он на краткий миг дезориентирован, но мне этого хватает, чтобы освободить Карсайто и нанести последний удар без жалости и сожалений прямо в сердце… но клинок так и не проникает в грудь, уперевшись в тонкую ткань рубашки.

Я смотрю на ту точку, где должна зиять рана и понимаю, что не могу этого совершить, даже если весь мир полетит в тартарары. Наверное, с секунду ничего не происходило, пока поверх моих рук не легла сильная ладонь, обладатель которой только что пытался убить меня и Карсайто. Поднимаю глаза и смотрю в бескрайнюю нежность своей личной вселенной.

— Ты всегда была непредсказуемой, но я даже не подозревал, что это может случиться в момент, когда сожгу последний мост. А так… Шах и мат, моя маленькая. — На его губах появилась едва заметная улыбка. — Это была самая странная партия против самого себя. — И он одним мощным движением вдавливает кинжал, не отрывая от меня своего нежного взгляда.

А я впадаю в ужас, когда он заваливается на жертвенный камень, с торчащей из груди рукояткой. Мой взгляд расфокусирован, дыхание пропало, но я отчётливо вижу, как загораются один за другим символы на этой проклятой каменюке, что сейчас открывала все двери Этраполиса в новые миры.

Я поднимаю руки, чтобы увидеть на них тёмно-красную жидкость, ещё недавно струящуюся в венах того, кого считала своим “всем”. Тёмно-красную кровь того, кого только что… своими руками…

Глава 14

Делаю глубокий вдох, пытаясь совладать с бурей, рвущейся откуда-то изнутри.

Что-то кричал Ужас, не смогший пробиться за энергетический щит, по которому стегала крыльями Месть. Что-то говорит Судья, стоящий сбоку. И почему-то тихо потрескивает воздух на моей коже…

А я смотрела на свои окровавленные руки и не могла поверить в то, что произошло.

Теперь его обман стал очевиден. Сначала он говоил, что я не являюсь первородной, но обряд только-что совершенный говорит об обратном. Алтарю нужна была жертва. Первородный должен убить первородного, и Евгеша, очевидно, посчитал, что моя жизнь ценнее его.